В поисках кота Шредингера. Квантовая физика и реальность. Джон Гриббин
более зрелых профессоров вроде Резерфорда продолжать исследования в одиночку. Многие из этих юношей, представителей поколения, которое должно было подхватить идеи Бора и начало подхватывать их в 1913-м, погибли в боях. Война повлияла и на работу нейтральных ученых, хотя в некотором роде они получили преимущество из-за проблем остальных. Сам Бор стал лектором физики в Манчестере, в Геттингене голландец Петер Дебай хорошо изучил структуру кристаллов, используя рентгеновские лучи. В то время Дания и Голландия стали настоящими научными оазисами, и в 1916 году Бор вернулся в Данию, где стал профессором теоретической физики в Копенгагене, а в 1920 году основал исследовательский институт, названный в его честь. Вести от немецкого исследователя Арнольда Зоммерфельда (одного из физиков, которые улучшили модель атома Бора, внесшего в нее такой вклад, что иногда эту модель называют «атомом Бора – Зоммерфельда») могли приходить в нейтральную Данию, а затем от Бора – к Резерфорду, находившемуся в Англии. Прогресс продолжался, но все уже было иначе.
После войны немецких и австрийских ученых многие годы не приглашали на международные конференции, Россия оказалась охвачена пламенем революции, а наука вместе с молодыми исследователями потеряла и свой международный характер. Совершенно новому поколению предстояло подхватить квантовую теорию, которая остановилась в своем развитии на полпути после представления запутанного атома Бора (который, стоит признать, был значительно улучшен благодаря усилиям многих ученых и стал эффективной, хоть и беспорядочной моделью), и привести ее к расцвету. Имена исследователей этого поколения знакомы любому современному физику: Вернер Гейзенберг, Поль Дирак, Вольфганг Паули, Паскуаль Йордан и другие. Представители первого квантового поколения, они все родились и выросли уже после великого открытия Планка (Паули в 1900 году, Гейзенберг в 1901-м, Дирак и Йордан – в 1902-м) и пришли в науку в 1920-х годах. Им не нужно было преодолевать прочно засевшие в сознании идеи классической физики, и они, в отличие от великих ученых вроде Бора, уже не чувствовали необходимости идти на полумеры и сохранять связь с классическими идеями, представляя свои концепции атома. Все это было абсолютно закономерно: вероятно, не было совпадением и то, что с момента открытия Планком уравнения излучения абсолютно черного тела до расцвета квантовой физики прошло всего двадцать шесть лет – ровно столько, сколько нужно было новому поколению физиков, чтобы превратиться в настоящих исследователей. Более старшие ученые, которые все еще принимали активное участие в работе, оставили этому поколению в наследство две идеи, помимо самой постоянной Планка. Первой был атом Бора, который явно показал, что квантовые идеи должны быть вплетены в любую удовлетворительную теорию объяснения атомных процессов. Вторая стала заслугой одного великого ученого того времени, который, казалось, наперекор всему никогда не хватался за идеи классической физики. В 1916 году, в разгар войны работая