Магия любви. Джоанна Линдсей
Джеймс со своей стороны раздумывал о том, какие возможности откроются перед ним теперь, когда его враг связал себя словом. Одновременно с этой к нему пришла другая мысль, что, по иронии судьбы, именно сейчас его это нисколько не волнует. Чертовское невезение! Пробил тот единственный час, когда можно было бы получить удовольствие от общения со своим родственничком, но он даже не в состоянии заметить Уоррена. Сейчас, например, до чего приятно было бы вставить ему пару-тройку шпилек, но и этого нельзя себе позволить, ведь в нескольких шагах лежит под одеялом Джорджина и напряженно прислушивается. Сам себе удивляясь, он проговорил:
– Никогда не думал, что когда-нибудь буду тебе признателен, Андерсон, но сейчас благодарю – она совершенно меня не слушалась.
Уоррен был до крайности удивлен тем, что услышал от Джеймса только это, и потому ответил достаточно мягко:
– Надо было настоять.
– Вот этим мы и отличаемся, старина. Я боюсь спорить с беременными. Если б моя жена на сносях попросила разобрать этот дом на части, я с удовольствием сделал бы это для нее голыми руками.
– Снисходительность не всегда во благо, – с неудовольствием ответил Уоррен.
– Говори только за себя, янки, я нахожу, что снисходительность иногда на руку, – с двусмысленной улыбкой отозвался Джеймс.
Уоррен слегка покраснел от негодования: Джеймс не без умысла притворился непонимающим.
– Ведь это же для ее пользы.
– Довольно, дай мне побыть с женой, пока еще это возможно. Ты понимаешь, что так или иначе она не оставалась бы внизу долго. Хочешь ты того или нет, тебе придется признать, что я забочусь о жене и исполняю каждое ее желание.
Помня о своем обещании, Уоррен ничего не ответил и молча вышел из комнаты. Джеймс, однако, глядя на жену, не наслаждался победой, а пытался определить, насколько она с ним счастлива. Тем не менее он лихо изогнул бровь и с невинным видом спросил:
– А что?
– Ты мог бы быть повежливее.
– Ты прекрасно знаешь, что я платил ему той же монетой. Лучше скажи мне, что я могу сделать для тебя, перед тем как Шарлотта явится и выгонит меня вон?
– Ты можешь лечь рядом со мной и принять участие, – сказала она все еще раздраженно, но затем быстро добавила совсем другим тоном: – Обними меня, Джеймс, мне становится страшно.
Он немедленно лег под одеяло, твердо решив скрыть от нее свой страх.
– Знаешь, ведь в этом нет ничего страшного.
– Тебе легко говорить, – хмыкнула она.
– Вспомни свою мать, у нее было шестеро, и, насколько я знаю, все прошло прекрасно, при этом пять первых были, должно быть, великанами среди новорожденных, если учесть их сегодняшний рост и вид.
– Не смеши меня, Джеймс.
– Этого я и добивался.
– Знаю, но сейчас у меня как раз схватки.
– О Джордж!
– Ш-ш-ш, все нормально. Это пока еще не то, что ты думаешь, и ты прав, у меня отличные корни. – Она глубоко вздохнула и сменила тон: – Вот что претерпевает наша сестра, расплачиваясь за удовольствия. Посмотрела бы я на мужчин,