Перед падением. Ной Хоули
Скотт начинает грести. В этот момент сквозь туман проглядывает луна. Над головой Скотта на какое-то время появляется участок чистого неба. Он лихорадочно пытается отыскать взглядом знакомые созвездия. Брешь в пелене тумана быстро затягивается, но Скотт все же успевает заметить Андромеду, а затем разглядеть ковш Большой Медведицы и Полярную звезду.
«Все наоборот», – понимает он и ощущает приступ головокружения.
Затем на него наваливается тошнота. Если бы из-за тумана не выглянула луна, они с мальчиком поплыли бы прямо в открытый океан, с каждым гребком отдаляясь от Восточного побережья США, и через некоторое время, выбившись из сил, бесследно пропали в волнах.
– План меняется, – произносит Скотт, обращаясь к мальчику и изо всех сил стараясь, чтобы его голос звучал твердо и уверенно. – Мы поплывем в другую сторону.
– Ладно.
Скотт, гребя ногами, располагается в правильном направлении, так, чтобы плыть на запад. Самая большая дистанция, которую он когда-либо преодолевал вплавь, составляла пятнадцать миль. Но тогда ему было девятнадцать лет, он много тренировался, да и плыть пришлось в озере, не имевшем никаких течений. К тому же обе его руки действовали нормально. Теперь же стояла ночь, вода становилась все холоднее, и было ясно, что ему так или иначе придется бороться с океанским течением, неумолимо сносящим их в сторону.
«Если я выживу, – думает Скотт, – обязательно пошлю вдове Джека Лаланна корзину фруктов».
Эта мысль кажется ему настолько смешной, что он, барахтаясь в воде, начинает хохотать и какое-то время не может остановиться. Скотт представляет, как стоит у прилавка на почте и, заполняя сопроводительную открытку, пишет: «С глубоким уважением, Скотт».
– Перестаньте, – просит мальчик, видимо, испугавшись, что взрослый человек, от которого зависит его жизнь, сошел с ума.
– Ладно, все в порядке, – успокаивает Скотт. – Мне просто пришла на ум одна шутка. Все, поплыли.
Ему требуется несколько минут, чтобы выработать подходящий случаю стиль. Это что-то вроде брасса. Правда, гребок правой рукой получается у Скотта более сильным, чем левой. Однако ноги его работают, как положено. Его сильно беспокоит плечо, которое болит так, словно оно набито осколками стекла. В какой-то момент приходит отчаяние. Скотт начинает думать, что у них с мальчиком нет шансов на спасение и они неизбежно утонут в океанской пучине. Однако через некоторое время ему становится легче благодаря монотонности проделываемой работы. Вдох, выдох, гребок. Вдох, выдох, гребок. Эти повторяющиеся действия отвлекают его от мрачных мыслей. Скотт понимает, что потерял счет времени. Во сколько самолет вылетел? В десять вечера? Сколько времени продолжался полет? Тридцать минут? Час? Сколько осталось до восхода солнца – восемь часов, девять? Он старается не думать о бескрайних водных пространствах, о страшных океанских глубинах, о том, что в августе над Атлантикой то и дело зарождаются штормы и ураганы.
Скотт продолжает мерно грести, гоня от себя все мысли. Внезапно он чувствует, как под водой что-то касается его ноги.
Он