Сила слова (сборник). Наталья Горская
это у нас от родителей, которые в детстве пережили войну и бомбёжки, а нам передали этот нерв, тревожность: «А что, если щас ка-ак жахнет!». Я почему-то сразу узнаю этот нерв в людях, тем более что в России таких не мало. Не знаю, чувствуют ли они этот нерв во мне, но я иногда ужасаюсь, сколько разных психопатов оказывается среди моих знакомых, чтобы поведать о своих ужасах и страхах.
Мне тоже становится страшно, что эта чёрная громада несущегося паровоза сейчас сорвётся под откос, не впишется в поворот, тем самым разрушив ту идиллию, которая только что наполняла собой всё вокруг – такой вариант очень возможен. Брат аж взмок, расписывая все ужасы, которые нависли над хрупким миром картины! Не может остановиться, оторваться от строк… И улыбается. Я его понимаю: это – счастье, когда выплёскиваешь свои кошмары на бумагу. Собственно, потому и страдаю писательством… Может, содрать с него сочинение дословно в свою тетрадку? По-братски. А что, брат и сестра написали похожие сочинения-близнецы – поди, пойми, кто у кого упёр… Нет, не прокатит, это уж слишком.
О плохом писать легко. Это как терапия: выплеснуть из себя негативную эмоцию будь то на бумагу или холст. Или на словах высказать, что накипело. А о хорошем не хочется, потому что зачем же хорошее из себя выплёскивать – пусть оно лучше останется со мной и во мне навсегда. О плохом так хорошо говорится, что порой не остановиться! Как начнёшь костерить наши безобразия, так конца и края не видно: одни обозначишь – другие на подходе, хоть всю жизнь о них голоси. Из-за этого кажется, что плохого гораздо больше. Потому что мы мыслим по странному шаблону: существует только то, о чём люди говорят.
О хорошем говорят мало, потому что о хорошем так хорошо молчится! Потому что ничего из себя не выдавить в такие моменты. Ну, как говорить о песне соловья, когда в июне, в безветрие, часов в пять утра откроешь окно, а он там концертирует? Человек сразу всё испортит, если влезет со своими неуклюжими словесами о чудной песне соловья. Когда видишь или слышишь что-то хорошее, по-настоящему красивое, не только не хочется говорить, а хочется и других на всякий случай предупредить, чтобы они не спугнули, не заглушили это бессмысленной болтовнёй «о влиянии концепции на диагональ проекции замысла с потерей доли смысла».
Популярно мнение, что русские люди не умеют говорить о хорошем или радоваться ему в силу своего скверного характера. Мне эти мнения хорошо известны, но ещё лучше понятно нежелание говорить о хорошем. Потому что о хорошем лучше всего молчать. Молчать и слушать эту тишину, скрип снега, далёкий гудок паровоза в морозном воздухе…
Может написать про железную дорогу, как о «главном средстве сообщения на селе»? В провинции к железной дороге относятся совсем не так, как в больших городах. В городах она вообще не ощущается, она там почти не видна, тщательно скрыта вокзалами и перронами – я имею в виду именно железнодорожное полотно. На небольшой же станции дети всегда тщательно исследуют каждую рельсу и шпалу, изучат, как что и к