Красавица с характером. Шэрон Кендрик
ее от нее самой. Кто-то должен убедить ее, что дальше так жить нельзя.
Совесть не позволила Коннелу отказаться от безнадежной затеи.
Он прислушался: в квартире было тихо. Тем не менее стоило проверить, не валяется ли еще одно бесчувственное тело в одной из многочисленных комнат: никто не должен услышать то, что Коннел собирался сказать Эмбер. Он прошелся по квартире, обнаружив засохшие остатки пиццы в промасленной коробке и полупустые бутылки дорогого шампанского. Кое-что, правда, заинтересовало его. В одной из спален, с разбросанными по полу книгами и одеждой, валяющейся тут же и свисающей с пыльного велотренажера, за диваном он заметил стопку картин. Инстинкт коллекционера заставил его приглядеться. Живопись была экспрессивной и злой – резкие мазки, яркие цветовые пятна, кое-где контрастно выделенные черным. Коннел не стал задерживаться, напомнив себе о цели визита. Вернувшись в гостиную, он застал Эмбер Картер в той же позе, в какой оставил.
– Просыпайся, – пробурчал он и, не дождавшись ответа, повторил громче: – Просыпайся, я сказал.
Она пошевелилась. Смуглая рука приподнялась, отведя густую прядь блестящих черных волос, почти скрывающих лицо. Он увидел ее профиль: аккуратный вздернутый носик и пухлые розовые губы. Густые ресницы дрогнули, когда она повернула голову, чтобы взглянуть на него. У Коннела перехватило дыхание при виде зеленых глаз необыкновенной красоты: он на секунду забыл, зачем пришел.
– Что случилось? – спросила она хрипловато. – Кто ты, черт возьми?
Эмбер уселась и оглядела комнату, не проявляя признаков паники. Вероятно, не в первый раз в середине дня ее будил вошедший в квартиру незнакомец. Коннел снова недовольно поморщился.
– Меня зовут Коннел Девлин, – представился он, надеясь увидеть в ее лице признаки узнавания.
Однако она смотрела равнодушно, без интереса.
– Вот как? – Окинув его ленивым взглядом, она зевнула. – Как ты вошел в квартиру, Коннел Девлин?
Надо заметить, что Коннел был весьма старомоден, – многие женщины разочарованно отмечали в нем это качество. Его охватило негодование, потому что Эмбер в точности соответствовала всему, что говорили о ней: она была распущенной, эгоистичной. Злость, по крайней мере, должна вытеснить вожделение. Глядя, как колышется ее грудь, с какой врожденной грацией она встала и прошла по комнате, Коннел чувствовал непроизвольное сексуальное возбуждение.
– Дверь была открыта, – сообщил он неодобрительно.
– Точно. Не закрыл тот, кто уходил последним. – На губах появилась милая улыбка, за которую мужчины, вероятно, прощали ей все. – Вчера у меня была вечеринка.
Коннел был серьезен.
– Не боишься, что тебя ограбят или… еще хуже?
– Не боюсь. – Она пожала плечами. – В подъезде надежная охрана. Хотя тебя они почему-то пропустили. Как тебе удалось пройти?
– У меня ключ. – Он покрутил на пальце брелок, сверкнувший на ярком солнце, не сводя глаз с Эмбер: футболка облегала ягодицы, подчеркивала крутой изгиб бедер.
В ответ на его слова она резко повернулась и сердито наморщила лоб.
– Что значит – у тебя ключ? – спросила она, нащупав рукой пачку сигарет в сумочке из бисера на кофейном столике. Достав сигарету, Эмбер зажала губами фильтр.
– Не советую закуривать при мне, – твердо сказал Коннел.
– Неужели? – прищурила она глаза.
– Правда, не стоит, – предупредил он и добавил с сарказмом: – Даже если не учитывать вреда для окружающих от пассивного курения, я не выношу табачный дым.
– Тогда уходи. Я не задерживаю тебя, – усмехнулась она, щелкая зажигалкой.
На секунду вспыхнуло золотистое пламя. Однако Эмбер успела сделать одну затяжку до того, как шагнувший к ней Коннел вынул сигарету из ее рта.
– Ты что делаешь? – ахнула Эмбер с изумлением. – Ты не смеешь!
– Разве? – нежно проговорил Коннел. – Смотри, детка. – Он вышел на балкон и, смяв окурок между пальцами, бросил в пустой бокал, стоявший возле кадки с цветком. Когда он вернулся в комнату, Эмбер с упрямым видом вытащила из пачки вторую сигарету.
– Не беспокойся, у меня их много, – язвительно заметила она.
– Не трать напрасно время. Я буду гасить все по очереди, пока не кончатся.
– А что, если я вызову полицию, и тебя арестуют за вторжение в чужое жилье и насилие? – бросила она с вызовом. – Тогда как?
Коннел покачал головой:
– Жаль огорчать тебя, но эти обвинения меня не касаются. Более того, в настоящий момент именно ты находишься на чужой территории. Вспомни, что я сказал: у меня ключ от квартиры.
Эмбер заметно умерила пыл. В зеленых глазах мелькнула тревога. Коннел вдруг без всякой причины почувствовал сострадание, однако напомнил себе, с кем имеет дело. Эта избалованная, коварная женщина олицетворяла все, что он презирал.
– Я помню, но хочу знать причину, и она должна быть убедительной, – произнесла Эмбер вызывающим тоном, каким никто давно