Кремль 2222. Спартак. Константин Кривчиков
– и тут же растворилось в беспросветной тьме.
Тим прижал Алену к груди и боком пролез в узкий проем. Фрол вошел следом и со скрежетом притворил калитку…
Они очутились во дворе. Его образовывали отвесная стена Стадиона – она вздымалась в трех десятках метров впереди – и баррикада, которую Тим только что миновал. Услышав позади скрежет закрываемой калитки, он непроизвольно обернулся и наткнулся взглядом на мрачную физиономию охранника.
– Шуруй вперед, – сказал тот и махнул рукой. – Туда. И без резких движений. Все по моей команде. Понял, чудило?
– Понял, – послушно отозвался Тим. Какие тут резкие движения? Сориентироваться бы для начала и понять, что здесь к чему… Да и зачем дергаться, если он добровольно явился к маркитантам, и цель у него сейчас лишь одна – спасти Алену?
Тим медленно двинулся в направлении, указанном Фролом, попутно изучая обстановку. Двор, относительно широкий и очень длинный, тянувшийся вдоль стены, был пустынен – в полном смысле слова: ни людей, ни строений, ни какой-либо техники вроде ржавой машины на гусеницах. Даже деревца ни одного – пустырь, короче.
Выглядело это странно, и Тим в первую секунду подумал: «На фига столько пустого места?» Но потом сообразил, что пустырь между Стадионом и баррикадой может являться частью оборонительных сооружений маркитантов, своеобразной ловушкой. Противник, прорвав первую линию укреплений, окажется на открытом пространстве, где превратится в отличную мишень. И тогда останется либо отступать, либо с ходу штурмовать основные укрепления. Да вот только кому под силу такая задача?
База маркитантов выглядела настолько внушительно, что Тим уважительно покачал головой. Надо же! Ну и здание – это ж надо было умудриться построить подобное. Только вот зачем?..
– Ты чего там бормочешь? – с подозрением в голосе спросил охранник.
– Ничего, – сказал Тимур. – Этажи считаю.
– Ты еще и считать умеешь? Ну и ну… И сколько насчитал?
– Четыре. Кажется. А для чего такое построили?
– Для того, чтобы всякие дебилы вопросы задавали. Топай дальше, нечего пялиться по сторонам.
Но Тим, разумеется, продолжал наблюдать и сопоставлять, впитывая информацию, как губка. Не то чтобы очень старался, а выходило как бы само собой. Возможно, что его мозг пытался таким способом заполнить огромные пустоты, образовавшиеся в памяти. И включил, так сказать, компенсационный механизм.
Тим ни о каком компенсационном механизме, разумеется, не слышал. Просто смотрел и запоминал. Тем более что они, повернув направо, двинулись вдоль наружной стены Стадиона. И у Тима появилась возможность рассмотреть все в деталях. Одновременно с этим процессом в его сознании всплывали некоторые непонятные слова, которым Тим сам удивлялся.
В прежние времена стена была обшита ромбовидными панелями из пластика (что такое «пластик», Тим не знал, но причудливая память подсказала именно такой термин) – кое-где они сохранились и висели, похожие на заплатки. Но большая часть панелей давно обвалилась, оголив ребра гигантской четырехъярусной конструкции из бетона и железа.