Хаос на пороге (сборник). Антология
себе, будто в твоих венах течет кровь героя, а в генах зашифрована сила Ахилла и дерзость Одиссея. Как тут не разочароваться, столкнувшись лицом к лицу с реальностью? Променять высокий штиль на генетический эквивалент дешевого комикса? Я знал, что, глядя на меня, он, как в кривом зеркале, видит собственное отражение, – поздравляю, вот такая жизнь тебя ждет – а я, глядя на него, морщился при мысли о том, что было и что будет.
Его волосы хоть и прикрывали лоб, но уже предательски сдавали позиции. Пройдет еще лет двадцать, прежде чем этот крючковатый нос и косо посаженные глаза превратят его в картину позднего Пикассо, но тенденция намечалась. В свое время у меня была точь-в-точь такая копна соломенных волос; сколько осыпалось с макушки, столько прибавилось в ноздрях и ушах. Закон сохранения вещества в действии. Надо быть слепым, чтоб не признать в этом пацаненке свое чадо. А ему надо быть малолетним идиотом, чтоб видеть во мне образцового папашу. Однако пацан не выглядел разочарованным. Он вообще никаким не выглядел. Я даже испугался, а ну как пацан аутист. Господи Иисусе, мало того, что у меня, оказывается, сын есть, так он еще и с присвистом.
– Воспитывать детей не сложно, – сказала Хилари. – Просто смирись, что, так или иначе, испортишь ему жизнь. Только не переусердствуй, чтоб он коньки не отбросил.
– Я выставлю его на улицу, как только ты шагнешь за порог, – предупредил я.
В ответ Хилари ухмыльнулась, как ухмыляется женщина, которая, глядя на то, как ты сползаешь с ее голого тела, кряхтя: «Должно быть, перепил малость», отвечала: «С кем не бывает». При этом каждый про себя думал: «Врешь ты всё».
– Не выставишь, – сказала она. И, как обычно, была права.
Пацан оказался не подарочек. Говорить он, слава богу, умел. Да что там – рот у него не закрывался. Как только мамочка свалила, он принялся дотошно перечислять, что он ест, на чем спит, каким шампунем моет голову, какой пастой чистит зубы, сколько времени проводит в Интернете, – в таких подробностях, что меня начало подташнивать. Пришлось позвать кого-нибудь из Детей, чтобы записывать за ним.
– А лимузин? – спросил я, когда он, наконец, замолчал. – А маникюр по выходным и личная массажистка?
Мэнди Херман, еле поспевавшая заносить требования пацана в блокнот, метнула на меня острый взгляд. Я так и не понял, то ли она посчитала, что мой сарказм неуместен, то ли вспомнила, что я сам регулярно приглашал её к себе в кабинет и даровал привилегию разминать мои плечи, спину и поясницу.
– Ты же сказал, что не знаешь, как обращаться с детьми, – ответил пацан. – Вот я тебе и объясняю.
Мэнди, предательница, захихикала.
Пацан оказался из тех очаровательных, не по возрасту смышленых детишек, которые обитают в семейных комедиях и способны растопить сердца черствых стариков, примирить повздоривших влюбленных и показать каждому местному Скруджу подлинный смысл Рождества. И это – несмотря на оттопыренные уши, непропорциональные черты лица и страшную болтливость.
Я-то непрошибаемый,