Одно к одному. Полина и Измайлов. Эллина Наумова
Ленка проснулась?
– Она в руках оперативников, – промямлила я.
И ретировалась.
Когда я вернулась в кабинет, Ленка затихала в углу дивана, Балков с Воробьевым перебирали какие-то бумаги на письменном столе, неизвестно откуда взявшиеся эксперты снимали отпечатки пальцев со всего, что попадалось им на глаза, а уединившийся возле окна Борис Юрьев по телефону жалобно ябедничал Виктору Николаевичу Измайлову на мое невыносимое присутствие, хотя лично ему я ни слова не сказала, кроме «привет».
– Наверное, вдова пригласила, – предположил Вик.
Ну, нормальный человек, все понимает.
– Опять пришла, – застонал Юрьев.
– Гоните ее оттуда при первой возможности. Сева капризничает без мамы. Не предполагал, что она ему настолько нужна, – рыкнул полковник.
Знал, змей, что я максимально приближусь к Юрьеву, чтобы уловить, о чем речь. Борис победно посмотрел на меня, но в приличествующий его убийственному комментарию момент мне на грудь бросилась недоутешенная им Ленка. Из недр дома вылезли адвокаты и заметались в поисках валерьянки.
Полковник поинтересовался, почему все толкутся в одной комнате. Возмущение выражал крепкими словами.
– Только разгоним, снова, как саранча, слетаются, – пожаловался Юрьев. – Здесь технические неувязки с местными, Виктор Николаевич. Сейчас запрем всех приятелей Садовниковых где-нибудь. Они просьб не путаться под ногами не понимают. Правда, место происшествия далеко обходят.
Вероятно, Измайлов спросил, не с дворцовую ли залу злосчастный кабинет размером.
– Вроде того, – буркнул Юрьев.
– Не хамите там от раздражительности, – устало велел полковник. – Особенно за Балковым следи.
Кое-как вытолкали в соседнюю курительную хозяйку с адвокатами, но меня не успели.
– Довольно филонить, – разъяренно фыркнула я. – Технические неувязки у них! Плохо стороживших сторожей будем опрашивать?
– Уже, – выдохнул Сережа Балков. – Они хорошо сторожили, Поля, не греши.
– А где эта клиника для пропойц? Где врач, который его лечил?
– Найдем завтра утром, – неутомимо демонстрировал миролюбие Сергей.
– Отчитайся перед ней, отчитайся, – проворчал Юрьев. – Ее полковник велел домой к сыну гнать.
Я дышала ему в затылок, когда он говорил с Виком, и все слышала. Но таким образом Борис намекал, что ко всем моим недостаткам добавляет глухоту и слабоумие. Я снова не обиделась, потому что засмотрелась на труп Лени. Хоть тресни, придраться было не к чему. Самоубийство. Громадный кабинет в строгом порядке. По стенам картины. Высокие книжные шкафы. Кожаные диваны и кресла. Потухший камин. Возле него изящный резной столик и оттоманка, заметно облегчающие сдержанный стиль помещения. Они совершенно не вязались со шприцами, жгутами, ампулами. Даже с бутылкой – Леонид предпочитал хрустальные графины.