Хрущев. От пастуха до секретаря ЦК. Юрий Васильевич Емельянов
отчете ЦК, представленном ХII съезду партии, И.В.Сталин обратил внимание на обилие склок, в которые погрязли целые обкомы партии. Он констатировал: Астрахань – "нездоровые отношения между губкомом и губЦКК"; область немцев Поволжья – борьба между "марксштадтцами" и "покровцами"; Брянск – трения в обкоме; Пенза – конфликт между секретарем губкома и председателем губискполкома; Вологда – губернская Контрольная комиссия обвинила в непартийности секретаря губкома и председателя губисполкома; Тула – острая борьба между сторонниками и противниками губкома. Отмечались также конфликты между латышами и русскими в псковской партийной организации, трения на национальной почве в кустанайской организации. Казалось, что дух смуты, с которым многие новые большевики вошли в революцию, теперь порождал ссоры и распри между ними.
Однако члены противоборствующих группировок скрывали чисто корыстную природу своей борьбы за власть и обвиняли своих противников во всевозможных идейно-теоретических ошибках. Они выискивали в рядах своих противников лиц "непролетарского происхождения", или бывших членов небольшевистских партий, или сторонников различных "уклонов" и "фракционных платформ". С неменьшим рвением разоблачали "буржуазное перерождение" или "моральное разложение" среди сторонников враждебных группировок. Это происходило и в Юзовской окружной парторганизации.
Постоянное напоминание Хрущеву о его былых "прогрешностях" помогало Моисеенко держать его под жестким контролем. Хрущев же, с одной стороны, всячески демонстрировал свою активность в борьбе с троцкизмом и иными "уклонами", а, с другой стороны, старался показать свои успехи в решении насущных хозяйственных задач района. Он был одним из наиболее энергичных партийных работников Сталинской окружной организации. Однако Моисеенко продолжал досаждать Хрущеву и тот искал удобный случай, чтобы снять с себя позорное обвинение в "троцкизме" и обрести доверие со стороны партийного начальства.
В конце 1925 года Хрущев воспользовался присутствием Л.М.Кагановича на Сталинской окружной конференции для того, чтобы пожаловаться ему на Моисеенко. В своих воспоминаниях, которые были написаны в конце 80-х годов, Л.М.Каганович писал: "В 1925 году я как вновь избранный Генеральный секретарь ЦК Компартии Украины выехал из Харькова в центр нашей индустрии – Донбасс, в первую очередь в Юзовку, где я работал в подпольной организации до революции. После посещения ряда шахт, заводов, деревень и районов я участвовал в окружной партийной конференции. Во время конференции ко мне подошел делегат конференции товарищ Хрущев. Он мне сказал, "Вы меня не знаете, но я Вас знаю, Вы приезжали к нам… в начале 1917 года как товарищ Кошерович. Вот я к вам обращаюсь по личному вопросу: мне здесь тяжело работать. Дело в том, что в 1923 и 1924 годах я поддерживал троцкистов, но в конце 1924 года понял свою ошибку, признал ее и меня даже избрали секретарем райкома. Но мне все время об этом напоминают, особенно из Окружкома товарищ Моисеенко. Вот