Боевой человек Марса. Эдгар Берроуз
Я направил флайер к холмам, надеясь, что высота полета позволит мне перелететь через них. Но чем ближе я подлетал, тем меньше надежды оставалось у меня. Я понял, что еще немного и мне придется садиться. И тут я увидел у подножия холмов развалины города. Ничего хорошего мне это не сулило, так как подобные развалины всегда служили местом обитания зеленых.
Сейчас я находился на высоте нескольких адов над землей (ад – примерно 9, 75 фута). Я уменьшил скорость, чтобы не разбиться при приземлении, и это приблизило конец полета. Я опустился на покрытую желтым мхом равнину в хааде от бывшей набережной мертвого города.
3. Западня
Мне не повезло, так как я приземлился на совершенно открытой местности и был виден из города, как на ладони. У меня оставалась только жалкая надежда на то, что зеленые любят селиться в самых роскошных дворцах древних городов, которые обычно расположены далеко от берега. Поэтому я мог надеяться, что сумею добраться до города и укрыться в одном из домов на набережной. Впрочем, может быть, здесь вовсе нет зеленых людей.
Флайер больше не представлял для меня ценности, поэтому я мог со спокойной совестью покинуть его. Взяв оружие, патроны, немного еды, я быстро пошел по направлению к набережной. Не знаю, заметили ли меня враги, но во всяком случае я дошел до домов, не обнаружив ни одного живого существа.
В некоторых древних городах живут огромные белые обезьяны Барсума, которых все боятся, даже больше, чем зеленых дикарей. И не только потому, что они обладают страшной силой и чрезвычайно свирепы, но и потому, что они людоеды. Пожалуй, это единственные живые существа, которые вселяют ужас даже в зеленых людей Барсума.
Может показаться странным, что я, зная все опасности, которые могут подстерегать меня в этих развалинах, тем не менее стремился к ним. Но у меня не было альтернативы. Оставаться на голой, покрытой мхом равнине без всякого укрытия – это значит быть замеченным или зелеными, или белыми обезьянами, т. е. погибнуть. Значит, мне нужно было искать убежище, где я мог бы спрятаться до наступления ночи. Только под покровом темноты я мог надеяться благополучно пересечь пустынную равнину. Только город мог дать мне убежище, и поэтому я стремился к нему. Стоя на плитах набережной, я смотрел на дома, которые когда-то были складами, магазинами. А дома смотрели пустыми глазницами окон на меня, на пустую набережную, на пустыню, расстилающуюся за ними. Нет больше громадных кораблей! Нет занятой, спешащей толпы людей! Нет самого океана!
Перейдя через улицу, я вошел в одно из зданий, над которым возвышалась башня. Все здание, включая и башню, было в хорошем состоянии, и если бы я смог подняться на нее, я получил бы прекрасный наблюдательный пункт; оттуда я мог бы видеть и город, и равнину за ним, куда мне следовало идти ночью под покровом темноты. Мне ведь нужно было искать Джахар. Я вошел в здание и сразу оказался в огромном зале. Я не мог угадать его прежнего назначения, так как здесь не было ни мебели, ни чего-то другого, что могло бы натолкнуть меня на какие-то мысли по этому поводу.