Светофор, шушера и другие граждане. Александра Николаенко
на тряпки и, взгромоздившись по стулу на письменный стол, взялась за дело.
Черт приободрился.
По железяке карниза, неслышно цокая копытцами, он вскарабкался на подоконник к Марии Сергеевне и, пока она разводила по стеклу мочалкой пыльную жижу, прошмыгнул в квартиру, чтобы все разузнать и разнюхать.
Мария Сергеевна оказалась женщина одинокая.
В записной книжке три телефона.
В холодильнике борщ в маленькой кастрюльке. На буфете одна чашка. Одна тарелка.
На тумбочке валидол. И книжка «Любовь навсегда» в тоненькой дешевой обложке.
Над кроватью портрет актера Меркулова.
Черт потер лапкой о лапку и прыгнул Марии Сергеевне на плечо.
– Вон там, в уголке, еще не домыла, – шепнул черт.
Мария Сергеевна посмотрела, куда указывал черт, и старательно потерла в указанном месте мочалкой.
– Молодец! – похвалил ее черт. – Это ты правильно сообразила, помыть окна. Чего сидеть в темноте? – продолжал дальше черт.
Мария Сергеевна доверчиво улыбнулась.
– Вот только… Знаешь, Маш… С другой стороны, не пойму я, для чего ты все это затеяла? – продолжал черт. – Вот, нормальные люди, они для чего окна моют? – продолжал черт.
– Для чего? – спросила черта Мария Сергеевна, и черт широко и приветливо ухмыльнулся:
– Эх ты, глупая! Не так задаешь вопрос! Не для чего, а для кого! Для кого-то! Придёт, например, у какой-нибудь женщины муж из магазина, а она ему скажет: «Посмотри, Саша, как я хорошо помыла окно в большой комнате!» Он посмотрит и скажет, что да, действительно хорошо.
А потом они пойдут обедать…. Порежут сальца, положат на черный хлебушек к борщику.
Покушают и пойдут вместе гулять. В парк.
А ты?
– А что я?
– А ничего… – махнул на Марию Сергеевну копытцем черт. – Как ела всю жизнь борщ одна, так и будешь есть. Ни детей. Ни денег, ни нормальной работы. Ни мужа, ни дачи…
Ни подруг.
Так я вот и спрашиваю, зачем моешь окно? А?
Мария Сергеевна опустила мочалку.
По стеклу потекли черные мыльные слезы.
По щекам самые обыкновенные.
Человечьи.
Чирикали воробьи.
Качались на качелях дети.
Стучали доминошники.
Матери качали коляски.
Папы пили пивко.
Выгружались дачники.
Самолеты несли семьи в Турцию…
А она… Действительно.
Толстая, больная женщина. Одинокая, с отечными ногами и больным сердцем, без всяких перспектив, никогда не замужняя…
Зачем-то мыла окно…
Черт был прав.
Мария Сергеевна выпустила из пальцев мочалку.
Та плюхнулась в черную мыльную пену.
Черт не толкал ее, черти не занимаются рукоприкладством. Зачем, если знать, что и когда сказать человеку?
Никаких банановых шкурок не нужно. Некоторые слова опасней банановой кожуры…
Мария Семеновна упала на тротуар послушно. Без крика.
Картофельным мешком в синем домашнем