Опережая бурю. Дмитрий Самохин
лишь клерк в Адмиралтействе, да и в ложе стоял на третьей, самой низкой, ступени посвящения.
В сумерках натыкаясь на посторонние предметы, Мартин отыскал лестницу, и поднялся на второй этаж, стараясь не скрипеть рассохшимися ступенями. В одной из комнат он обнаружил двуспальную кровать, укрытую чёрным балдахином. На кровати лежал человек с потухшими неподвижно смотрящими в потолок глазами. Исхудалое костлявое лицо, ввалившиеся щеки, порезанный морщинами лоб, лысая, словно коленка, голова с пигментными пятнами.
Мартин видел перед собой умирающего человека, отрешившегося от жизни, уже одной ногой стоящего в другом мире. Но Мартин понимал – никакого человека на кровати нет. Глаза обманывали его, показывая лишь наведенную картинку.
В первую минуту Мартин ужаснулся. Он опоздал, и мимикрейтор умер. В том, что он видит мимикрейтора, у него не осталось сомнений. В ту же секунду существо глухо и заунывно завыло. И от этого вытья повеяло такое неземной жутью, что Мартин отшатнулся и с трудом подавил в себе инстинктивное желание дать дёру.
Несколько минут он топтался на пороге, не решаясь подойти ближе, но все же пересилил себя, приблизился к кровати и опустился на смятые простыни.
Одежды на умирающем не было. Голое высушенное приближающейся смертью тело, кожа да кости, провалившийся живот без пупка и гладкая затёртая поверхность на месте полового органа.
Умирающий заметил присутствие постороннего. Голова несчастного качнулась, приходя в движение, и медленно повернулась к нему. Тусклый безразличный к окружающему миру взгляд прошёлся по Мартину, словно оценивая, достоин ли он доверия. И, наконец, мимикрейтор заговорил. У него был сухой, словно трескучий мороз голос, от него бросало в дрожь, но Мартин слушал, стараясь ничего не упустить.
И от каждого нового слова чужака у Мартина шевелились волосы на голове. Он чувствовал, что перед ним открывалась великая тайна, и не по своей воле он становился ее хранителем.
Времени на откровения оставалось все меньше и меньше. Слова давались умирающему с трудом, а еще так много нужно было сказать.
Мимикрейтор поставил Мартина перед выбором. Согласиться на предложение и взвалить на свои плечи тяжкий груз миссии. Или отказаться и тем самым предать умирающего и самого себя. Ответственность пугала, но поступить иначе Мартин не мог. В сущности, у него и не было выбора, лишь его иллюзия. Иллюзия свободы. Ведь только подумать он будет первым, кто прикоснется к реликвии иномирной цивилизации. Место в зале славы Черных Драконов ему обеспечено. Его имя войдет в анналы мировой магической истории.
Мартину повезло. Умирающий был не рядовым наблюдателем, а Хранителем. Мимикрейторы знали о ложе Черного Дракона. Когда подошел к последней черте Хранитель, и подле не оказалось никого из своих, он не нашел иного пути, как обратиться к Драконам.
Хранитель просил о тайной и чрезвычайно важной услуге. За неё мимикрейторы готовы были щедро заплатить. Вопрос оплаты Мартин даже