Знаменитость. Дмитрий Владимирович Тростников
писать, как договаривались, – предложил он.
Однако, Томашевская никак не отреагировала, даже не посмотрела в его сторону. Она сидела в уголке дивана и внимательно рассматривала накрашенные алым лаком ноготки своих изящных пальцев.
– Евочка, душа моя, давай? – заискивающе попросил Василич.
– И не подумаю! – вскинула она на продюсера кинжальный взгляд. – Ты предложил только две песни – я согласилась. А на весь полуторачасовой концерт – я не подписывалась!.. Если теперь я единственная солистка – плати по другой цене!
Василич побагровел. Они с Евой принялись громко шептаться. До нас доносились обрывки нервного шепота: «Да где видано такие гонорары, даже Алеша столько не получал никогда».
– Сейчас Евка его… – один из музыкантов с кривой ухмылкой изобразил неприличный жест, означающий полное сексуальное доминирование.
– Деваться некуда. Алеша срубился, заново все организовать ему дороже будет. Попал наш Василич. Зря он с Евкой того – потискался… – резюмировал язвительный Ёсиф, с тоской поглядывая в сторону кухни, где в спрятанной бутылке, видимо, еще что-то оставалось на донышке.
Капитулировавший, красный от гнева, Василич вернулся за свой пульт. Ева деловито подлетела к микрофону с тем удивительным достоинством и изяществом, которые так поразили меня вчера. Музыканты, молча, потянулись к инструментам.
– Сейчас начнем запись, – пообещал Василич. – Только сначала надо свести счеты с одной гадюкой, которая нам все испортила.
Набычившись, он двинулся в сторону заволновавшегося Ёсифа. Казалось, что на побагровевшей лысине подпольного продюсера даже мясистые желваки ходуном заходили от бешенства.
– Тайком споил Алешку! – прорычал Василич, продолжая наступать. – А сам дальше преспокойно музицировать собрался?
– Василич, ты это, хоть сколько-нибудь заплати!.. – мгновенно оценив ситуацию, Ёсиф начал быстро-быстро убирать в футляр свою скрипку.
– Сейчас ты у меня получишь расчет! – заорал продюсер, хватая скрипача за шиворот. – Сейчас!
То, что при этом Василич был гораздо ниже длинного Ёсифа, и чтобы удержать его за шкирку должен был вытягивать руку до предела вверх, никому из присутствующих не показалось комичным. Такую ярость источал мясистый продюсер. Он выволок покорного Ёсифа в прихожую, видимо, намереваясь дать ему там пинка под зад и выгнать без копейки. Но в дверь кто-то принялся неистово звонить.
– Откройте, милиция! – Раздались крики снаружи.
Замерли все, и даже Василич. Музыканты в панике переглядывались. Ева небрежно пожала плечами.
– Доигрались! – зло бросил Василичу клавишник. – Новое место! Вот оно твое новое место! Теперь еще инструменты конфискуют.
Продюсер, наконец, выпустил из рук воротник провинившегося скрипача и с нескрываемой тоской перевел взгляд на дорогущий магнитофон.
– Немедленно открывайте, иначе двери ломаем! – раздавались властные крики с лестничной клетки. –