«Центурионы» Ивана Грозного. Воеводы и головы московского войска второй половины XVI в.. Виталий Пенской
со злорадством писал, что «сошлися воеводы резанские и мещорские вместе и шли до Шацких ворот и везде божиим милосердием побивая их (ногаев. – В. П.), а снеги великие да морозы, и позябли многие (ногаи. – В. П.), а достальных во многих местех розных казаки великого князя и до Волги их побивали». В итоге, по словам русского книжника, спастись сумели только сам Арсланмурза и Отай-мурза да с ними «пеших нагаи человек с пятдесят», а прочие «все божиим милосердием зле погибли»137. Русский книжник, конечно, преувеличил размеры разгрома, учиненного татарам русскими воеводами. Но не слишком, ибо Иван IV отписывал потом ногайскому Белек-Булат-мурзе, что согласно вновь заведенному обычаю, «которои на наши украины воиною ни придет, и тот жив не будет». И во исполнение этого обычаи Арслановых людей и иных, пришедших с ним, «тысяч пять или шесть людеи наших людеи саблею умерли. А иные у нас на Москве в тюрмах померли»138. Одним словом, урок молодым, но слишком самоуверенным мурзам был преподан основательный. Зачинщик набега, Арслан-мурза, поспешил «учинить правду» перед Исмаил-мурзой, братом ногайского бия Юсуфа и его преемником-нурадином, а по совместительству – еще и главным московским доброхотом в Ногайской орде, и отправить летом 1551 г. своего посла к Ивану вместе с послами от Исмаил-мурзы и других мурз. «А всех послов и гостеи и их людеи 750 человек, – отмечалось в посольской книге, – а лошадеи с ними 7500»139. Вслед за ними прибыли и другие ногайские послы, 250 человек с 2000 лошадей, и «против нагаиских послов велел царь и велики князь послати встречю Степана Григорьева сына Сидорова. Да с Степаном же посланы дети боярские московских городов». Иван, отличавшийся своеобразным чувством юмора, явно не случайно именно Сидорова назначил встречающим ногайских послов! И что еще интересно – наш герой не только обязан был организовать должным образом, с соблюдением всех тонкостей дипломатического протокола, встречу ногаев, но по царскому повелению «на базаре у них (ногаев. – В. П.) велено быти Степану»140. Кстати, конской торговле на Москве придавалось особое значение – ее порядок подробнейшим образом описал беглый подьячий Григорий Котошихин сто с небольшим лет спустя141. В частности, Котошихин отмечал, что воевода, ответственный за организацию торговли татарскими конями, должен был прежде всего отобрать «про царский обиход» лучших лошадей, записать их в специальные книги и запятнать, после чего наладить распродажу оставшихся и сбор «записных денег» с продажи.
28 сентября 1551 г. под бдительным контролем Степана ногайские гости начали продавать пригнанных лошадей, а уже 12 октября ногаи двинулись в обратный путь. «А проводити велено Баитерека с таварищи до украины Степану ж Сидорову, – отмечено было в ногайской польской книге, – да с ним детем боярским тем же, которые на встрече были»142. И снова назначение было с намеком, ибо проводы послов были делом ответственным и небезопасным – в том же 1551 г. послы Юсуф-бия, «идучи с Москвы, дорогою грабили», а затем, на самой границе, «царя и великого князя воевод,