Северная война. Андрей Бондаренко
окуляре подзорной трубы – лицо царя перекосила гримаса животного страха. Петр резко вскочил на ноги и начал медленно, неуклюже пятясь задом, отступать к банной двери, неожиданно споткнулся о березовый чурбак и неуклюже упал на спину…
– Что еще такое? – Егор мгновенно перевел подзорную трубу в сторону.
Со стороны темно-зеленого леса к хозяйственным постройкам приближался – короткими прыжками – матерый волк: седая морда – в клочьях розовато-белой пены, страшный оскал желтых зубов. От царя зверя отделяло метров шестьдесят—семьдесят.
«Ерунда! – заверил внутренний голос. – У Брюса-то – топор в руках, отобьется!»
Егор еще раз перевел подзорную трубу: Яков застыл на месте, улыбаясь странно и как-то облегченно, а потом – неуловимым движением – отбросил топор в сторону…
Глава пятая
Похищение царевича Алексея[16]
Егор положил на стол – рядом с курительными принадлежностями – уже бесполезную подзорную трубу, двумя скупыми движениями распахнул створку окна, выхватил из походной седельной сумки, висевшей на спинке стула, двуствольный пистолет саксонской работы, выстрелил – одним стволом, через открытое окошко, громко прокричал:
– Тревога! Все – к бане! – после чего запихнул пистолет за широкий пояс штанов, ловко перебросил ноги через подоконник, крепко держась за него пальцами рук, спустил тело вдоль стены и, разжав пальцы, упал на землю, перекувырнулся через голову, вскочил на ноги и изо всех сил припустил к хозяйственным постройкам.
Впереди мелькала чья-то широкая спина.
«Это – Алешка Бровкин! – опознав спину, обрадовался внутренний голос. – Он тебя опережает метров на сто двадцать! Прибавь, братец!»
Вот и баня. Голый Петр, потерявший где-то прикрывающую его ранее холстину, неподвижно сидел на высоком банном пороге: белое лицо, круглые от страха глаза трясущиеся щеки… Но, однозначно, жив, здоров и даже не покусан! Брюс безвольно, глядя прямо перед собой невидящими глазами, сидел на колоде для рубки дров, устало свесив длинные руки между худых коленей, только вот топор бесследно исчез.
Егор обернулся на полкорпуса: в десяти—двенадцати метрах от бани обнаружилась серая обезглавленная тушка волка, окровавленный топор, собственно отрубленная волчья голова и Алешка Бровкин, поддерживающий за безвольные плечи худое старческое тело.
– Как же так, генерал? – сглатывая слезы, спросил Бровкин. – Как же это – Теодор?
Ответом Алешке был только тяжелый хрип, полный смертельной тоски, и странное противное бульканье…
Властно и однозначно махнув рукой подбежавшим сотрудникам своей Службы в сторону царя (знак означал: заниматься только данным объектом и в другие дела пока не вмешиваться!), Егор, обойдя стороной мертвого волка, отсеченную голову и окровавленный топор, присел на корточки рядом с фон Зоммером, спросил негромко:
– Чт
Похищение царевича Алексея – авторский вымысел.