Цвет винограда. Юлия Оболенская и Константин Кандауров. Лариса Алексеева
1914. Москва
‹…› Котя, а ты не обижаешься, что я рисую тебе картинки, как Толстой Марьяне?[90]. Ты мне так сурово написал: «не считай меня за ребенка», так и вижу твой строгий мужественный вид и осанку – точь-в-точь эскиз портрета, присланный тебе мною. Целую, солнышко![91]
‹…› Ф<едор> К<онстантинович> очень просит тебя сообщить адрес Маргариты Павловны, т. к. готовы ее фотографии и ему хочется ей послать. Некоторые снимки плохи, а два хороши, он эти два и напечатал. Какая она красивая и как похожа на тебя. Рисуя твое лицо, особенно ясно вижу это. ‹…›[92]
Портрет Маргариты Толстой «подарил» героине своей пьесы «День битвы»: «У нее большие синие глаза; лицо бледное, – когда она задумывается, оно становится печальное; прекрасный, почти детский рот, прямые трагические брови»[93].
Синие – кандауровские – глаза Оболенская не раз отмечает в письмах и как любящая женщина, и как живописец. В толстовском описании они не менее завораживающи: «У нее такие мечтательные, такие очаровательные синие глаза, что мне кажется – о чем бы она ни заговорила, о вас, например – кажется, что вы должны быть действительно необыкновенным человеком, раз о вас думают такие глаза»[94].
‹…› У меня перед обедом была С. Толстая. Она решила обходить знакомых художников. Она выглядит и чувствует себя лучше, была веселая, смотрела мои работы. В Винограде ей очень понравился именно виноград – зелень, а небо она нашла не в тон (смотрела вечером с огнем). Особенно ей понравился пейзаж для Ф<едора> К<онстантиновича>, краски которого она находит для меня наиболее характерными – и фигура тети из двойного портрета, в кот<ором> она нашла сезанновский подход в характеристике. Так она, по крайней мере, говорила. Больше у меня нечего было показать – я ей первой после Ф<едора> К<онстантиновича> показывала Виноград. Она теперь пойдет к Жуковой,[95] Лермонтовой[96] и Магде смотреть, что сделали они. ‹…›[97]
‹…› Завтра ко мне придет Софья И<сааковна> со своей картиной, кот<орую> ей нужно подмазать пастелью, а у нее нет, и она будет поправлять ее у меня. Когда она позвонила по телефону, вышло очень забавно, т. к. я на вопрос «дома ли Ю<лия> Л<еонидовна>» не своим голосом спросила – «а кто спрашивает?» и тут же на месте узнав, кто, – я превратилась в Юлию Леонидовну. Дело в том, что я спасаюсь от покушений ВОХа[98], т. к. по слабости характера могу уступить, а ни за что не хочу. И поэтому я действую вроде какой-то гусеницы, притворяющейся мертвой. ‹…›[99]
‹…› Вчера я пошла к Званцевой, где был и Петр<ов>-Водкин,
Толстая Марианна Алексеевна (1911–1988) – дочь Алексея Николаевича и Софьи Исааковны Толстых.
ГТГ ОР. Ф. 5. Ед. хр. 1052. Лл.1–3.
ГТГ ОР. Ф. 5. Ед. хр. 1054. Л. 3.
Там же. С. 135.
Жукова Вера Ивановна (1880 – не ранее 1918) – художница, соученица Ю. Л. Оболенской по школе Е. Н. Званцевой.
Лермонтова Надежда Владимировна (1885–1921) – художница, соученица Ю. Л. Оболенской по школе Е. Н. Званцевой.
ГТГ ОР. Ф. 5. Ед. хр. 1064. Лл. 1–3.
ВОХ – Внепартийное общество художников, существовавшее в Санкт-Петербурге в 1912–1917 годах.
ГТГ ОР. Ф. 5. Ед. хр. 1066. Лл. 1–3.