Весьма сентиментальное путешествие из Парижа в Венецию и обратно, или паломники страсти. Игорь Шинкаренко
и экономия прежде всего! Я также хотела спросить у вас… не собираетесь ли вы… не хотите ли вы посмеяться надо мной, если я снова буду с вами откровенна?
–
О чём это вы, моя бедная Флош?
–
Вам же известно о моей маленькой жёлтой сумке, которую я ласково называю мопсом, потому что кожа на ней, как на этой пухлой смешной собачке, и уже лопается от количества любовных писем, которые мне написали мои воздыхатели, превратив её в этакий кожаный бочонок… Я хотела бы взять её с собой в наше путешествие.
Этри немедля взорвалась, как этот самый злобный мопс.
–
Везти с собой мопса, набитого любовными письмами, чтобы подшучивать над ними в Италии! Да у вас едва ли хватит времени на это! Это, поверьте мне, сущее ребячество!
–
Дело, в том, что… Я ещё никогда в жизни не расставалась с ними…
–
Поверьте мне, что всё в нашей жизни когда-нибудь происходит в первый раз! А то, что происходит с вами-это настоящее рабство! Потом вы будете злиться, что не положили в чемодан лишнюю пару ботинок, и в тоже время вы собираетесь взять с собой вашего монстра мопса, который весит, по крайней мере, килограммов десять! Ах! Я могу вам сказать кое-что ещё! Вы вполне можете потерять вашего мопса на вокзале, и что тогда…? Понимаете ли вы, что это вас «не-поп-ра-ви-мо ском-про-ме-ти-ру-ет»!
Этри произнесла эту пафосную фразу: «непоправимо скомпрометирует», чтобы испугать Флош, так как не было ничего более банального, чем этот сентиментальный груз, от которого она никогда не сможет избавиться, бедные письма, удручающие своей незначительностью, сентиментальное бремя, написанное на толстой английской бумаге, на которой элегантные мужчины принимают или отказываются, по обыкновению, от приглашения поужинать.
Между тем, в конце концов, дело дошло до того, что агенты Кука вручили им билеты, разделив их по направлению, и уложив в маленькие бумажники с фирменным клеймом этой знаменитой компании «Cook and C°», гарантирующей предоставление необходимого в путешествии определённого набора радостей и удовольствий.
Когда, вечером, снова объединившись дома у Этри, под мягким светом зелёного абажура лампы, они разложили свои последние покупки, вуали, перчатки, записные блокнотики и сумочки для золотистых сирийский губок, Флош вновь заговорила о своих огромных тратах на новый большой чемодан:
–
Представляете, я его купила, в конце концов у Деви. Но вначале мне пришлось обойти все магазины в городе, чтобы узнать цены на этот эксклюзивный товар. О! Мне пришлось израсходовать для этого шесть франков на фиакр, прежде чем я нашла этот прекрасный чемодан у этого грязного еврея! Но это, поверьте мне, великолепная вещь, мой чемодан! Деви за него просил 95 франков, но я сумела сбить цену до 60, потому что он «делал витрину», как говорят, и выгорал на солнце под стеклом в качестве экспоната. И он, к тому же, не из свиной кожи, а коровьей… и радужного цвета… наверное, из-за палящих солнечных лучей.
ЧАСТЬ II
Наступил вечер отправления Этри и Флош в их долгожданный