Дело государственной важности. Вячеслав Денисов
и верную располневшую жену, любящий байки про женские грехи. И ведь, что самое обидное, сам все рассказал. Пустили его по рельсам, он и прикатил.
Теперь даже не стоит внезапно вспоминать, как на пляж вместе с Майей ходили или она над его столом склонялась…
– Ну… Было пару раз, засаживал, – развязался Колмацкий. – А кто ей, спрашивается, тут не засаживал? Один Павел Маркович Яресько, дай бог ему здоровья!
Кряжин кивнул и подтянул к себе протокол. Колмацкий думал, что на этом месте следователь самоудовлетворение завершил, но последний вопрос застал его просто врасплох.
– И когда во второй раз?
– Что?
– Последний раз из пары, спрашиваю, когда был?
Коридорный опешил.
– Определенно не помню…
– Бросьте, – возразил Иван Дмитриевич. – Сто семьдесят три сантиметра, узка в бедрах, зелена во взгляде, зайчиков дарит. У меня тоже была такая, Колмацкий. Правда, зверей не вручала, все больше билеты в Большой. И я точно могу сказать, что последний раз секс у меня с ней был двадцать восьмого июля две тысячи четвертого года. В гримерке одного народного артиста, позволившего мне немного развеять тоску, пока он исполнял партию Ленского. Бросьте, Колмацкий, такие не забываются.
– Неделю назад, в четыреста втором номере «люкс». Два раза подряд без остановки.
– Вот это по-мужски. Я о вашем желании сотрудничать. Вас сейчас отвезут в прокуратуру, у меня еще несколько вопросов, задать которые я имею намерение лишь у себя в кабинете. А напоследок банальный вопрос из арсенала следователя-формалиста. Где вы распоряжались своим временем в период с двадцати двух часов вчерашнего дня и до трех часов ночи сегодняшнего?
И Колмацкий признался, что ночь он провел дома, в однокомнатной квартире в Южном округе столицы. И ему очень жаль, что подтвердить это никто не может. Пришел он около десяти, когда соседи с улицы уже вернулись, а ушел в шесть, когда те из квартир еще не вышли. Но ведь это не есть доказательство того, что дома он не ночевал?
– Конечно, нет, – согласился Кряжин. Коридорный ведь расписался в том, что предупрежден об уголовной ответственности за дачу ложных показаний. А за это, простите, до двух лет лишения свободы. Вот так, в совершенно раскованной обстановке беседы со следователем Генпрокуратуры ляпнешь чего не подумав – и бирка на фуфайку на два года. Не дурак же Колмацкий лгать под такой расклад, в самом-то деле, решил Кряжин.
Колмацкого муровец по фамилии Тоцкий увел, второй сыщик по фамилии Сидельников разыскал и привел горничную. Та еще не совсем оправилась от первого посещения триста семнадцатого номера, поэтому выглядела бледно, максимум – на второе место в конкурсе «Мисс «Потсдам».
– Здравствуйте, Майя, – приветствовал ее следователь, вынимая из кармана упаковку жвачек и отправляя одну из них в рот. – Как вы себя чувствуете?
Вопрос был излишен, так как было совершенно очевидно, что чувствует она себя не очень. Тем не менее