Островок безопасности. Выпуск 3 серии «Стихи гуськом». Лариса Миллер

      Когда я наконец решусь,

      То в гости к счастью напрошусь.

      Мне интересно, как живётся

      Тому, кто дивно так зовётся,

      В каком живёт оно краю,

      С кем разделило жизнь свою,

      И как смогло оно устроить

      Так, что нельзя его расстроить.

      Возьмём сегодня для примера

      Меня. Труды мои – химера.

      Все дни со страстью, с куражом

      Гоняюсь я за миражом.

      И тем же занята ночами.

      Спроси: «Зачем?», пожму плечами.

      Спроси, как время провожу,

      Скажу: «Вокруг себя гляжу».

      Спроси, каков мой род занятий,

      Скажу: «Ищу я для объятий

      Объект. И всё, что отыщу,

      В свой стих немедленно тащу».

      Сей скоротечной жизни миги —

      Они должны быть в красной книге.

      Нельзя ни комкать их, ни мять,

      Их надо, точно дар, принять,

      Чтоб те, что в душу к нам влетели,

      Покинуть нас не захотели

      И больше не рвались вперёд,

      Замедлив чудом свой полёт.

      Хочу с тобой поговорить,

      Но как назвать тебя – не знаю.

      То белым светом называю,

      То называю «жизни нить»,

      То назову тебя судьбой,

      То временем, то небесами,

      Где я могу парить часами,

      Неся тетрадочку с собой.

      Во всяком случае, ты то,

      Ты тот, ты та, с кем важно крайне

      Мне побеседовать о тайне,

      Которой не постиг никто.

      Конечно, жить на свете сложно,

      Но лишь таким путём и можно

      Увидеть неба синеву. Я потому лишь и живу,

      Что в этом мире есть такое,

      Что не даёт никак покоя,

      Что трудно описать пером.

      Вот листья в воздухе сыром

      Летают. Им пока летится.

      Нам с ними выпало родиться

      В одном краю. Я в те же дни

      Кружу по свету, что они.

      Живут они, как жить привыкли —

      Чуть покружились и поникли.

      А я который год кружу

      И всё ума не приложу —

      Как можно покружить и сникнуть,

      Упасть на землю и не пикнуть.

      Я так долго была молодой,

      Баба старенькой, мама бессмертной.

      Жизнь так долго была милосердной,

      Окружая воздушной средой

      Всё привычное – дом и семью,

      Весь рисунок под облаком пенным,

      Что казался почти неизменным.

      Вдруг взглянула – и не узнаю.

      Вдруг хватилась – и нет никого.

      Вдруг хватилась – и не досчиталась

      Тех, с кем дивно когда-то леталось.

      И бессмертных – ну ни одного.

      Да и я… Разве та – это я? —

      Как поэт вопрошал справедливо.

      Что же