Преступная любовь. И другая печальная проза. Олег Александрович Яненагорский
что судья уже возвращается из совещательной комнаты и нетерпеливо мнется на пороге, делая мне призывные знаки. Одновременно через другую дверь конвой вводил подсудимого.
«Встать! Суд идет», – крикнула я излишне громко. Председательствующий с неудовольствием глянул на меня.
После оглашения приговора, подождав, когда все разойдутся, я закрыла зал и вышла в коридор. Услышанный рассказ почему-то не выходил из головы. Возле гардероба я увидела адвоката, подошла к нему и через силу спросила:
– А Вы… понимаете, я случайно слышала Ваш рассказ в зале… А вы откуда все это знаете?
Видимо адвокат думал о чем-то своем, так как до него не сразу дошло, о чем же я спрашиваю. Потом он тряхнул головой, грустно усмехнулся и сказал:
– Его мать была моей однокурсницей на юридическом факультете и даже свидетельницей со стороны невесты на нашей свадьбе. Многое я видел сам, а об остальном… об остальном догадался по результатам воспитания. Парень сам во многом виноват, но все равно жалко…
Персики
Холодная электричка грохотала по стылым пригородным рельсам. Я вышел из полудремы, все еще прокручивая в голове обрывки дневных разговоров и незаконченных командировочных дел. Передо мной сидели молодая привлекательная женщина и мальчик лет 9—10, видимо, ее сын.
«Крепко же придремал, если даже не заметил как рядом сели попутчики». В вагон я входил один, ни женщины, ни мальчика там не было.
Увидев, что я проснулся, женщина улыбнулась. «Наверное, наблюдала за мной, пока я спал», – подумалось мимоходом. Вагонные плафоны вспыхнули ярче, и женщина снова улыбнулась. «Хороша и похожа на молодую Жаклин Кеннеди», – мелькнула мысль – мне всегда нравился такой тип женщин, и я до сих пор не упрекаю себя за плохой вкус».
Внимательно посмотрев в глаза незнакомки, я почти все понял – «одинокая женщина желает познакомиться». Одинокая и не имеет значения, есть ли рядом с ней муж или какой-нибудь мужик. Одиночество вдвоем хуже одиночного заключения.
«Мама, мама, пойдем уже вокзал скоро», – мальчик тянул женщину за руку. Электричка действительно уже проходила Западный парк и через пару минут должна была остановиться у Центрального вокзала. Женщина поднялась, мы вышли в тамбур и снова посмотрели друг другу в глаза.
«Мама, мама, – мальчик уже не тянул, а дергал женщину за рукав шубки. Я взглянул на мальчика, глаза его полыхали ненавистью. И для меня в холодном тамбуре запахло персиками…
…Полуденный среднеазиатский зной немного схлынул. Мужчине, сидевшему за столиком в саду, явно нравилась молодая женщина, развивавшая чай. Он был увлечен разговором с ней, и с неохотой откликался на зов сына.
«Пап, ну пойдем на арык, пап, ну, давай в мячик поиграем, пап…».
«Сынок, поешь персики», – сказал отец и, не глядя на сына, протянул руку к керамическому блюду. Огромные сочные