.
дымилась, но сказать, что оно было обгоревшее, нельзя, так как внешне на теле не было повреждений. Но когда я стала щупать пульс и помогать перевернуть тело мужчины на спину, то почувствовала, что оно неестественно мягкое, словно внутри ничего нет: ни костей, ни внутренностей. Это меня до жути испугало. По-моему, я даже, вскрикнув, отскочила, не понимая, с чем столкнулась, и в ужасе уставилась на парня-добровольца. Тот спокойно пожал плечами, предположив, что мужчину выбросило из окна дома взрывной волной, переломав кости. На меня будто накатило все разом: дневное увольнение, потеря квартиры, мертвец, после которого я боюсь теперь трупов ужасно. «Ну все, это уже слишком! Как будто вся жуть решила случиться со мной одним днем!» – вопила я что-то подобное, не осознавая толком своих слов и действий. Всю дорогу до бара меня трясло, лихорадило, а к стойке я подлетела как метель, потребовав сразу двойное виски. Бармен хоть и вытянула лицо, но быстро подала мне требуемое, и я залпом осушила стакан. Уже точно не помню в деталях, как все было. Затем уже более спокойно я села за столик. Дрожь понемногу отступала, а я заказывала виски еще и еще…
– Постой… Ты напивалась одна?
– Да-а! – Мария, признаваясь в этом, немного смутилась и, чтобы не выдать этого, поиграла с волосами.
– Ну ты даешь! Иногда и я так делаю.
– У меня был стресс, и это первое, что пришло мне на ум – напиться до беспамятства. Кстати, это происходило здесь же, в этом же заведении. Одно из моих любимых мест, я часто захожу сюда. Раньше здесь стоял рояль, но сейчас его нет, и это досадно. Похоже, его продали или расколошматили. На нем почти каждый вечер играл пожилой джентльмен. Делал он это за выпивку, так как денег у него не водилось, а выпить хотелось. И в ту ночь он перебирал клавиши, будто в усладу моей души, раненой и покареженной. Хорошо исполненная, нежная, лиричная мелодия способна лечить нервы. И так, сидя одна, через некоторое время спустя я увидела как по залу, направляясь к стойке, прошел… как ты думаешь кто? Финли Аддингтон – Брандмейстер. Я осела на стуле, мне хотелось, чтобы он меня не заметил. Да и я в какой-то степени не хотела его видеть и думала уже спрятаться под стол или покинуть заведение. Но он будто меня и не приметил. Он встал у стойки, о чем-то разговаривая с барменом, затем взял в руки свой заказ и направился прямо к моему столику. Исчезать было уже поздно. На самом деле, он приметил меня, как только вошел. Финли, не спрашивая разрешения, присел на стул, критично меня оглядывая. Затем он объяснил, что знает о случившемся, и выразил соболезнования. Его машины участвовали в тушении пожаров поблизости, и вот он решил, что я наверняка здесь, раз дома у меня теперь нет. И как только он сказал об этом, словно напомнив вновь, я чуть снова не разрыдалась и еле сдержала слезы. Я вообще не люблю плакать, тем более, на публике. К тому же я думала, что Финли начнет читать мне мораль или осуждать, что я сижу и выпиваю в одиночестве или что-то подобное, но ничего такого не было. Похоже,