Вся моя жизнь. Джейн Фонда
“Уорнер Бразерс”. Самое сильное впечатление на меня произвела костюмерная – два этажа комнат, где хранились костюмы всех времен и народов, с именами игравших в них актеров и названиями фильмов на ярлычках. Обтянутые муслином манекены – коренастые, худощавые, полногрудые, сделанные точно по меркам кинозвезд, которые снимались на “Уорнер Бразерс”, – покорно ждали портних с их булавками. Иногда тот или иной обезглавленный манекен привлекал внимание своими изящными формами (Мэрилин Монро) или миниатюрностью (Натали Вуд) – можно было спросить кого-нибудь из пятнадцати портних, кому он принадлежит. В костюмерном цехе я испытала благоговейный страх перед историей Голливуда и сильнее, чем где-либо еще, впервые ощутила, что тоже могу стать ее частицей. Прежде чем я уехала в Нью-Йорк, с меня сняли мерку, и мой манекен – до боли простой, без каких-то особых примет, выделявших его среди прочих, – занял свое место в общем ряду.
Затем настал день проб в гримерной. Гримерный цех киностудии возглавлял многоуважаемый Гордон Бо. Я видела там Энджи Дикинсон, готовую к съемке, в соседнем кабинете работали с Сандрой Ди. Я легла на спину и отдала свое лицо во власть мистеру Бо, уверенная, что он превратит меня в настоящую кинодиву. Когда он закончил, я села и… О господи! Кто это там в зеркале? Он полагает, я так должна выглядеть? Шок, ужас! Кто я такая, чтобы возражать ему – мол, та, в зеркале, мне не нравится? Но это была не я. Мой рот поменял форму, огромные, темные брови вразлет напоминали орлиные крылья.
Моя новая внешность абсолютно меня не устраивала, но спорить я не посмела. Поэтому меня, согласно правилам киностудии, отправили к другому гримеру, который занялся моим телом уже в другой комнате – с зеркалами на всех стенах! Полный обзор со всех сторон. Сущий кошмар. Мне велели встать на маленькую платформу, и какая-то дама обработала тональным кремом Sea Breeze все участки моего тела, которые должны были остаться открытыми. То есть практически всё тело, так как мне предстояло играть капитана группы поддержки баскетбольной команды. Запах этого средства до сих пор приводит меня в бешенство. Я начала думать, что киноиндустрия не для тех, кто, вроде меня, не в восторге от своего тела и лица.
На следующий день я увидела на экране результаты кинопроб в костюме и гриме, и мне захотелось провалиться сквозь землю – до такой степени меня раздражало мое круглое лицо с неестественным макияжем. Прическа мне тоже совсем не понравилась. В довершение всех бед в тот черный день Джек Уорнер, который отсматривал пробы в отдельной комнате, распорядился, чтобы я вставила вкладыши в бюстгальтер. Джош передал мне его указание, а заодно сказал, что после съемок в его фильме я могла бы подумать о том, не перекроить ли мне челюсть, чтобы задние зубы подвинулись и овал лица стал более четким, с впавшими щеками, как у тогдашней супермодели Сьюзи Паркер. Он взял меня за подбородок, повернул мое лицо в профиль и сказал:
– С таким носиком тебе не быть драматической актрисой, для драмы он слишком симпатичный.
С этого момента съемки в “Невероятной истории”