Княжий человек. Александр Мазин
не нашли и поняли, что с ним сделали что-то нехорошее. Причём сделала это конкретно навь или нечисть – зомби, одним словом. Как это определили, Данила так и не въехал. Поблизости же объявился некий ведун, который брался эту нечисть извести, само собой, не бесплатно.
Вот весь спор купцы и вели вокруг того, кому и сколько платить за услугу. Даже не столько, какую сумму, а какими деньгами. Поскольку ведун торговаться наотрез отказался, выставил свою цену – вроде по две ногаты с каждого человека в сотне. Обмануть ведуна и подсунуть ему «разбавленное» серебро купцы побаивались, но жадность брала своё, поэтому торговые люди выгадывали, как бы так насчитать резанов, кожаных кун, мехов и стеклянных бус, чтобы нужная сумма набралась, но всё равно сэкономить.
Обсчитав всё и распределив по сотне, кому и сколько платить, купцы совет прекратили.
Данила, облегчённо вздохнув, решил, что на этом официальные мероприятия закончились, но, как оказалось, нет – Воислав объявил общий сбор ватаги. Явились по зову батьки все десять человек. Опытные обережники и лучшие воины дружины: Вуефаст, Скорохват, Шибрида и Клек. Четверо «отроков», переживших осаду заимки: Молодцов, Ломята, Жаворонок, Будим, – они считались полноправными членами ватаги, имели полную долю и право голоса на таких вот советах. Ещё двое были наняты в Новгороде для пополнения численности: Уж и Мал. Эта пара находилась на своеобразном испытательном сроке, но на совет их всё равно позвали, чтобы были в курсе решения батьки.
– Сотенные старшины приговорили заплатить ведуну за то, чтобы дальше наш караван навь не беспокоила, – начал Воислав. – Колдун приговорил платить с каждого человека, в том числе с нас. Будто мы – дети неразумные, сами за себя постоять не сможем. Путята сказал, что вычтет это из доли оплаты каждого обережника. Я отказался, – батька взял паузу, оглядел своих воинов. – Кто хочет, может сам отдать серебро Жирославичу, чтобы он с колдуном рассчитался. Принуждать и раскрывать, кто это был, не стану. Но и делать так, чтобы с нас деньги брали на защиту, когда мы сами должны защищать караван от ворогов, – не позволю. Я всё сказал.
Обережники застыли в молчании. Затем Ломята, самый старший по возрасту среди «отроков», ему уже перевалило за тридцать, спросил:
– А ты сам-то будешь платить, батька?
Воислав помедлил с ответом, потом чётко сказал:
– Нет, мне защита не нужна, мой Бог меня защитит от всякой нечисти без помощи всяких колдунов.
– Вот это верно, – поддержал Шибрида, – наш бог Перун – бог воинский. Не пристало варягам платить смердам, чтобы от опасности уберечься.
– Так ли я понял, что ты, Воислав, нас от колдовства и чародейства сможешь защитить? – робко спросил Ломята, он выражал мнение неваряжской и нехристианской части ватаги.
– Ломята, да ты, как я посмотрю… – начал Клек.
– Помолчи, – обронил Воислав, и варяг умолк. – Я не смыслю в колдовстве, но знаю, что надо уповать на… богов, в которых веришь, тогда они тебе