Коррупция при дворе Короля-Солнце. Взлет и падение Никола Фуке. Винсент Дж. Питтс
самими верхними судебными палатами менее десяти лет назад, во время Фронды – гражданских войн, терзавших Францию между 1648 и 1652 годами. В своих выступлениях Фуке часто упоминал Мазарини, и согласие с ними судей, выразившееся в вердикте, было во многом связано с тем, что на их слух эти высказывания звучали вполне достоверно.
Процесс Фуке пришелся на конец 1650-х – декады, отмеченной постоянными трениями между королевской и судебной властью. Он разворачивался во многом как последняя, запоздалая вспышка более ранней смуты. Как отмечает Даниэль Дессер, процесс оказался таким неоднозначным и противоречивым именно потому, что обнародовал деятельность целой социальной группы, причем группы могущественной, хотя затевался затем, чтобы уличить и покарать лишь одного ее представителя [1]. Это и стало основной слабостью обвинения. Фуке блистательно ею воспользовался, вынудив судей решать вопросы правосудия перед лицом правды. Если Людовик XIV так никогда и не смог простить судьям своего унижения, то тем более не простил он его Фуке. Впоследствии он так и не согласился ни помиловать и выпустить его, ни даже смягчить суровые условия заключения.
Пожалуй, самым непростительным из преступлений Фуке в глазах Людовика было разглашение «королевской тайны»: обнародование в ходе суда скрытых пружин системы, обогащавшей горстку власть имущих за счет большинства королевских подданных. В особенности же – за счет тех из них, кто меньше других был способен выдерживать эту нагрузку. Основанием для изменения приговора стало заявление короля. Согласно ему, оказавшись на безопасном расстоянии от родной земли, Фуке может обнародовать и другие государственные тайны, – аргумент не самый сильный и косвенно подтверждающий заявления обвиняемого. Проведя великолепную и сверх ожидания удачную защиту, Фуке порадовал французскую публику настоящим показательным процессом. Этот суд оспаривал полномочия власти, разграничивал власть и правосудие и, таким образом, ставил под большой вопрос свою собственную легитимность.
Как это обычно и бывает с подобными процессами, споры о том, был ли подзащитный виновен или нет, продолжались еще долго. В конце XIX века два известных французских историка – Жюль Огюст Лер и Адольф Шеруэль, изучавшие одни и те же источники, пришли к противоположным выводам о виновности Фуке. В последние десятилетия несколько ученых: Даниэль Дессер, Франсуа Байяр, Клод Дюлон, Жан Кристиан Птифис, Ричард Бонни и Джулиан Дент – детальнейшим образом реконструировали государственный финансовый аппарат Франции начала Нового времени.
В ходе этой работы ученые показали сложные взаимосвязи, соединявшие французских финансистов, других представителей элиты и королевский дом нездоровыми, но, в конечном итоге, взаимовыгодными отношениями. Эти отношения являлись таковыми за счет тех, кто не был включен в эту сеть, в том числе и представителей более низких общественных слоев – налогоплательщиков. В ходе работы, хотя эта задача и не ставилась,