Колокольчики мои. Happy end при конце света (сборник). Елена Кузьмина
>Несколько последних месяцев снег то валил сутками – не проехать, не пройти, то начинал таять – под ногами с неделю хлюпало, затем в одну из ночей схватывался накрепко ледяным настом. Пару дней морозило, и вновь на несчастную землю обрушивались снегопады. И так без конца: снегопад, оттепель, заморозок, снегопад…
В небо и смотреть не хотелось! Безрадостное совсем было небо! Но если кто, упрямый, всё же к нему приглядывался, то с робкой надеждой замечал, что слой туч временами становился светлее и местами прозрачнее, и в этих проталинках нет-нет да и угадывалось солнце.
Вот и долговязый мужчина в очёчках, придерживая рукой сползающий капюшон чёрной куртки – весело скалились на ней черепа, запрокинув седеющую длинноволосую голову, уставился в небо. Стоял он на самом краю высокого угора. Джип за его спиной, грязно-зелёный, помятый сзади и с боков, перегородил узкую скользкую дорогу. Нисколько этим не обеспокоясь, мужчина, похожий на внезапно постаревшего подростка, пристально разглядывал низкие тучи над головой, зажав в замёрзших губах самодельную папироску.
– Огонька закурить не найдётся?
Мужчина от неожиданности вздрогнул, обернулся.
Высокая крепкая старуха, замотанная поверх пальто в какие-то немыслимые белые рваные шали, платки, тряпки, перетянутая в поясе верёвкой, довольно улыбалась. Надо же, подошла – и не заметил!
– Тьфу ты, баба Марфа!.. Маскировочна у тебя! Ещё спроси, как пройти в библиотеку?!
– Превед, медвед! – Марфа воткнула в снег лыжную палку, которая служила ей посошком. – Библиотеки нет, а так бы спросила. Пугливый ты больно, Мишань, – старуха откинула верхнюю шалёнку. – Всё, сил нету, еле дошла. Лёд под снегом. Скользко.
– Не разбила? – мужчина потянулся к бабкиной кошёлке, но тут же получил по рукам.
– Разбила… Скажешь тоже! Дай отдышусь…
– Ну дыши, если найдёшь чем, – Миша затянулся.
Марфа с завистью посмотрела на него, попросила, заискивающе заглядывая в глаза:
– Ты мне табачку отсыпь, лады? На одну самокруточку…
Мужчина засмеялся, достал из кармана пакетик, аккуратно завёрнутый в полиэтилен:
– Держи! Можешь пыхнуть – для тебя приготовлено.
Морщинистое лицо старухи засияло, она быстро засунула пакетик за пазуху, открыла сумку:
– Всё здесь. Две бутыли, как договаривались. Одна – ему! А вторую, смотри, сам того, этого… Ни-ни!
– Ты что, баб Марф? Знаешь ведь, мне на обмен. Там, на аэродроме, – Миша мотнул головой, счастливо заулыбался, – компик подзарядить дадут, вечерочка на два. Уж и не помню, когда «гасился».
– Ну-ну, геймер ты наш неугомонный… И годы тебя не берут. Не наигрался ещё. Один такой поиграл, – сам знаешь, что случилось.
– Не, бабуль, это ж хакер, а я хакером никогда не был. Мне бы поиграть только…
– Вот беда! Что с тобой делать? Не мне тебя учить. Но смотри, что для него приготовлено, не тронь! Пусть лучше в запас.
– А вот и нет запаса-то, Марфа Петровна! Дождалась!
Марфа охнула, руки затряслись так, что Мишаня испуганно ухватился за кошёлку.
– Неужто приходил?
– Приходил в баревич пару часов назад. Не тот, что в прошлый раз, а пепс такой мордатый. Сел в уголке. Народу сейчас, сама понимаешь, не густо: меню не айс… А как стемнеет, так и вовсе никого… Эх! Так что пепс баклана нашего, Никитку-сторожа, высмотрел быстро. Вот Никитка, кстати, с месяц из бара не вылезает, в долг у меня ест. Мордатый с ним пошептался, тот на кладбище и дёрнул. Через полчаса вернулся. Я его у входа подкараулил, ту бутыль для мордатого передал. Мол, подарочек… Сам не светился.
– Всё правильно. За Никитку я с тобой рассчитаюсь. Покорми его ещё. Человек он проверенный, запивает разве иногда. Бутыль-то не прикарманил?
– Не, всё чики-пуки, бутыль у пепса. Я проследил.
– А ты не видал, Никитке этот баклан, то есть пепс, ничего не передал?
– Не видал, Марфа Петровна. Но с чего бы Никитке бежать туда, если не передал?
– Тогда я пошла, Мишань, храни тебя Господь! Если бы не ты…
– Да ладно, что я, не понимаю, – довольный Миша бережно принял пакет, поставил на сиденье, придавил подушкой. – Ну, ты, ты, баба Марфа… Даже не знаю, как сказать, ну просто космос! Спасительница моя! Из ничего делаешь! Отец-то Георгий как? Знает?
Марфа вздохнула, завязала шаль:
– Что ты! Партизаню, Мишань. В землянке у меня производство. Народ окружает понимающий, покрывает, а вот зятёк, не приведи Господь, унюхает… Да, вот ещё что, бензинчику бы в следующий раз… на обмен, конечно. Или ещё какого топлива. Наша «газелька», сборная солянка, жрёт всё.
– А на фига вам старьё такое доисторическое? Я для тебя, Марфа Петровна, если хочешь, машинку поновее подберу. Вон их сколько без надобности валяется – бери не хочу! Заправлять всё равно нечем. – Миша сел в машину.
– Ладно, Мишань, буду иметь в виду. Только наша «Газель» только с виду «Газель», а внутри – боинг… Отец