Оранжевый – хит сезона. Как я провела год в женской тюрьме. Пайпер Керман
стояла в флуоресцентном свете обшарпанной душевой и смотрела на отражавшуюся в зеркале незнакомую женщину. Что подумает Ларри, когда увидит меня такой?
Среди вновь прибывших выделялась миниатюрная доминиканка, которой было уже за семьдесят. Она едва могла объясниться по-английски. Мы отдали ей свои шарфы, закутали ее и поставили в дверной проем, чтобы защитить от ветра. Она слишком боялась войти внутрь, но было просто безумием заставлять ее разгребать снег на холоде вместе с нами. Одна из женщин сказала мне, что эта старушка получила четыре года за «телефонное дело» – она передавала телефонные послания своему родственнику, который торговал наркотиками. Интересно, прокурор, который вел ее дело, гордился тем, что ему удалось ее засадить?
Я боялась, что погода помешает Ларри выбраться из Нью-Йорка, но узнать наверняка, приедет ли он, никак не могла, поэтому до трех часов дня, когда начиналось время посещений, я изо всех сил старалась держать себя в руках. Приняв душ и надев тот комплект униформы, который показался мне наименее уродливым, я стояла в флуоресцентном свете обшарпанной душевой и смотрела на отражавшуюся в зеркале незнакомую женщину. Я была лишена любых украшений и казалась себе совсем не женственной – ни драгоценностей, ни косметики, никаких прикрас. На нагрудном кармане моей рубашки защитного цвета маячило чужое имя. Что подумает Ларри, когда увидит меня такой?
Закончив приготовления, я устроилась ждать возле большой комнаты отдыха, где проводились свидания с посетителями. На стене висела красная лампочка. Когда заключенная видела своих близких, идущих в сторону здания тюрьмы, или слышала, как ее вызывают по громкоговорителю, она щелкала выключателем возле двойных дверей комнаты для свиданий. Внутри тоже загоралась красная лампа, которая сообщала надзирателю в комнате, что заключенная пришла на встречу со своим посетителем. Надзиратель не спешил впускать ее внутрь, но в конце концов вставал, открывал дверь, обыскивал узницу и проводил ее в комнату для свиданий.
Около часа простояв у двери, я со скуки принялась туда-сюда ходить по главному коридору, взволнованная донельзя. Когда мое имя раздалось из динамиков – «Керман, в комнату свиданий!», – я трусцой побежала обратно. У двери меня ждала кудрявая надзирательница с накрашенными ярко-голубыми тенями глазами. Я широко расставила ноги и раскинула руки, она пальцами провела по моим конечностям, заглянула за воротник, ощупала пространство под лифчиком и под резинкой штанов.
– Керман? Первый раз, да? Он тебя уже ждет. Никаких прикосновений! – Она распахнула дверь в комнату свиданий.
В дни посещений в этой комнате расставляли маленькие столики и складные стулья. Когда я вошла, занята была примерно половина мест. За одним из столов меня ожидал встревоженный Ларри. Увидев меня, он вскочил на ноги. Я как можно быстрее подошла к нему и заключила его в объятия. Мне стало так радостно, что Ларри просиял при виде меня. Я снова почувствовала себя собой.
В начале и конце свидания посетителей можно было обнимать и целовать (без языка!). Одни надзиратели позволяли держаться