Записки о Шерлоке Холмсе (сборник). Артур Конан Дойл
цвет казался неестественным, и в его чертах была странная неподвижность. Когда я подходил ближе, оно как-то рывком исчезало.
– Сколько времени прошло с тех пор, как жена попросила у вас сто фунтов?
– Почти два месяца.
– Вы когда-нибудь видели фотографию ее первого мужа?
– Нет, в Атланте вскоре после его смерти произошел большой пожар, и все ее бумаги сгорели.
– Но все-таки у нее оказалось свидетельство о его смерти. Вы сказали, что вы его видели.
– Да, она после пожара выправила дубликат.
– Вы хоть раз встречались с кем-нибудь, кто был с ней знаком в Америке?
– Нет.
– Она когда-нибудь заговаривала о том, чтобы съездить туда?
– Нет.
– Не получала оттуда писем?
– Насколько мне известно – нет.
– Благодарю вас. Теперь я хотел бы немножко подумать об этом деле. Если коттедж оставлен навсегда, у нас могут возникнуть некоторые трудности; если только на время, что мне представляется более вероятным, то это значит, что жильцов вчера предупредили о вашем приходе и они успели скрыться, – тогда, возможно, они уже вернулись, и мы все это легко выясним. Я вам посоветую: возвращайтесь в Норбери и еще раз осмотрите снаружи коттедж. Если вы убедитесь, что он обитаем, не врывайтесь сами в дом, а только дайте телеграмму мне и моему другу. Получив ее, мы через час будем у вас, а там мы очень скоро дознаемся, в чем дело.
– Ну а если в доме все еще никого нет?
– В этом случае я приеду завтра, и мы с вами обсудим, как быть. До свидания, и главное – не волнуйтесь, пока вы не узнали, что вам в самом деле есть из-за чего волноваться.
– Боюсь, дело тут скверное, Уотсон, – сказал мой товарищ, когда, проводив мистера Грэнта Манро до дверей, он вернулся в наш кабинет. – Как оно вам представляется?
– Грязная история, – сказал я.
– Да. И подоплекой здесь шантаж, или я жестоко ошибаюсь.
– А кто шантажист?
– Не иначе как та тварь, что живет в единственной уютной комнате коттеджа и держит у себя эту фотографию на камине. Честное слово, Уотсон, есть что-то очень завлекательное в этом мертвенном лице за окном, и я бы никак не хотел прохлопать этот случай.
– Есть у вас своя гипотеза?
– Пока только первая наметка. Но я буду очень удивлен, если она окажется неверной. В коттедже – первый муж этой женщины.
– Почему вы так думаете?
– Чем еще можно объяснить ее безумное беспокойство, как бы туда не вошел второй? Факты, как я их читаю, складываются примерно так. Женщина выходит в Америке замуж. У ее мужа обнаруживаются какие-то нестерпимые свойства, или, скажем, его поражает какая-нибудь скверная болезнь – он оказывается прокаженным или душевнобольным. В конце концов она сбегает от него, возвращается в Англию, меняет имя и начинает, как ей думается, строить жизнь сызнова. Она уже три года замужем за другим и полагает себя в полной безопасности – мужу она показала свидетельство о смерти какого-то другого человека, чье имя