.
поманила когтем маленькую девушку в белом бюстгальтере и клетчатых трусиках, – Джинни! Этому джентльмену требуется тур по заведению и очаровательный танец. Похоже, он у нас впервые, – она вновь повернулась к священнику, – сэр! Запомните. Девушек трогать нельзя. Это правило.
Джинни было всего восемнадцать, но она воображала себя умудрённой дамой лет сорока пяти. Говорила она удивительно низким голосом, и тоже постоянно вставляла фамильярное обращение «мой сладкий», которое вызывало раздражение у отца Генри.
– Пойдём сюда. Я станцую для тебя за двадцатку, – Джинни приняла четыре фишки, положила их в маленькую сумочку, висящую у неё на бедре и властным движением усадила священника на диван. У него тут же пересохло в горле. Джинни совершенно ему не нравилась. Она вела себя развязно, но её личико было совсем детским. Что должно было произойти в её жизни, чтобы она оказалась здесь так рано? Каким было её детство, если, едва оперившись, она упала на дно?
От маленькой Джинни пахло сигаретами, дезодорантом и немного потом.
– Послушай. Если ты не расслабишься, у нас ничего не получится. Положи руки на диван. – Джинни посмотрела ему в глаза и начала танцевать. Сначала она извивалась возле него, показывая своё юное, очаровательное тело. Она поворачивалась спиной, демонстрируя две умилительные ямочки на пояснице. Потом она вдруг села к святому отцу на колени и принялась тереться об его ширинку, одновременно обнажив смелый сосок и касаясь им носа священника. От Мэтью-Жеребца не осталось и следа. Джинни не только не возбуждала его, она ужасала. Неугомонная девушка встала перед ним на колени и начала водить головой по тому месту, где она привыкла чувствовать каменное, налитое кровью возбуждение. Мучительные три минуты истекли, ди-джей сменил песню. Джинни села на диван рядом с отцом Генри и закурила.
– Хочешь ещё танец? – спросила она неуверенно.
Отец Генри отрицательно мотнул головой.
– Не от меня! – спохватилась расстроенная девушка, – тебе, похоже, я совсем не понравилась. Ты весь мягкий… Или ты импотент?
Отец Генри молчал. «Я – священник», – подумал он и усмехнулся своей мысли.
– Ты знаешь, есть ещё танцы по тридцать баксов. Может, тебе такие нужны, чтобы возбудиться? – девушка смотрела на него озабоченно.
– Что за танцы?
-Ну, видишь, есть девушки в трусиках, а есть в юбках. Те, что в юбках, могут дать себя потрогать внизу. Ты можешь даже засунуть палец целиком, если захочешь, но так, чтобы не видел владелец клуба. Поэтому, когда он здесь, никто тридцатидолларовые танцы не делает.
Мэтью-Жеребец проснулся и вздрогнул.
Джинни виновато попрощалась и отошла. Этот клиент испортил ей всё настроение, эти импотенты вечно расстраивают; после них всегда чувствуешь себя глупой и совершенно не сексуальной.
Глаза священника искали Марию.
Блондинка-менеджер перехватила его взгляд.
– Может, вам пригласить конкретную девушку? – спросила