Гуров не церемонится. Николай Леонов
на Льва Ивановича, но спрашивать ничего не стал, а когда они вернулись в кабинет, положил документы в ящик письменного стола. Горничная принесла им чай и кофе, и не успел Гуров допить свою чашку, как в комнату вошла крупная, миловидная женщина лет тридцати пяти и испуганно посмотрела на Погодина.
– Олеся! Вот тут Лев Иванович хочет тебе несколько вопросов задать, так ты отвечай на них максимально откровенно, – попросил Погодин.
– Так я же вам уже все рассказала, и ему тоже, – она кивнула в сторону Тимофеева.
– Да, но я-то ничего не знаю, – мягко заметил Лев Иванович. – Вот вы мне и расскажите все, но не о том дне, когда выяснилось, что детей похитили, а о предыдущем. Прямо с самого утра начинайте. И присаживайтесь, пожалуйста. А то что же получается? Мужчины сидят, а женщина стоит? Непорядок!
Олеся неуверенно опустилась на краешек дивана – сидеть в этом доме ей явно приходилось нечасто – и начала вспоминать о том, как приготовила завтрак и отнесла его хозяйке с детьми, как убиралась, как подала второй завтрак и начала готовить обед, когда какой-то мужчина прошел наверх с двумя большими коробками, а через некоторое время спустился с ними же и уехал.
– Дети, наверное, после этого визжали от радости? – улыбаясь, спросил Гуров.
– Нет, это уже потом было, а в тот момент они спали, – объяснила Олеся. – Но уж когда проснулись, крику было!
– Представляю себе, – покивал Лев Иванович. – Значит, потом вы отнесли наверх обед?
– Нет, хозяйка сама за обедом пришла и наверх забрала.
– Вот это да, – сделал вид, что удивился, Гуров. – И как же она это объяснила?
– Никак, – покачала головой Олеся.
– А вы, что, не спросили у нее?
– Да вы что?! – всплеснула руками женщина. – Здесь это не принято.
– Олеся, вы можете говорить совершенно свободно, ее в доме нет. И потом, вы же здесь больше не работаете. Она, что, была очень строгой хозяйкой?
Женщина повернулась к Погодину, явно ища подтверждение словам Гурова, и тот успокаивающе ей сказал:
– Нет ее здесь! И, надеюсь, больше никогда не будет.
– А-а-а, – с облегчением протянула Олеся. – Ну, тогда чего скрывать-то? Боялись мы ее до ужаса. Она ведь ведьма настоящая! Вот вы, городские, в такие вещи не верите, а они есть! – убежденно сказала женщина.
– И в чем же это проявлялось? – поинтересовался Гуров.
– Да одни ее глаза чернющие чего стоят! Она как глянет, так мороз по коже, и руки дрожать начинают, а уж ноги сами собой подкашиваются. И стоишь ты перед ней, как кролик перед удавом, а она все взгляд не отводит, своей властью наслаждается. Злая она! Мы даже с Галиной уйти хотели, но уж больно зарплата хорошая была. Да ведь и новое место не сразу найдешь, тем более вдвоем – мы же с Галькой с одного городка, как же нам разлучаться? А вдвоем спокойнее.
– Ну, с мужем своим, надеюсь, она подобрее была? – как бы между прочим спросил Лев Иванович.
– Скандалить – не скандалила, ровная такая была. Точнее, равнодушная. Он к ней все «Ларочка» да «Ларочка», а она его только