Сад камней. Яна Темиз
надоевший камешек: плевать мне на вас всех и на всяческую вежливость.
– Спасибо, давайте послезавтра, – завтра как-то уж слишком близко, надо это дело оттянуть! – Я тогда на море не поеду, мы каждый день ездим.
– А я уже и не езжу, привык, что всегда есть море, и не езжу.
– Лан, езжай, далось тебе это море! – сказала Машка по-русски.
– Лан, а у них в Англии море есть? – услышав что-то понятное, завопил Мишка, до этого отвлекшийся на кота.
– В Англии все есть, – засмеялась Машка, – Миш, она же остров, как же без моря?
– Кто – она? Остров – он!
– Зато Англия – она!
– Так как же «она» может быть «он»?!
– Тогда до послезавтра? Давайте прямо с утра, часов в девять?
– Хорошо, – согласилась Лана, еще не понимая, нравится ей вся эта затея или нет.
Крис попрощался, перекрикивая что-то вопящего Мишку, кивнул Лане и нажал какую-то кнопку, пристраивая наушник.
“All we need is love!” – донесся до Ланы осколок песни – такой узнаваемый, такой… из той ее, московской жизни, где песни и Стас… господи, только этого мне не хватало – еще одного поклонника ливерпульской четверки!
Как можно отдыхать в таких условиях, спрашивается? Если предполагалось, что отдыхать она будет от любви?!
На террасе дома напротив тихо и нежно зазвенели китайские колокольчики. Этот перезвон, раздававшийся обычно по вечерам, когда появлялся ветер, всем надоел, но сейчас Лана была ему рада.
Однозвучно звенит колокольчик… вот и отлично, хоть и уныло, но все лучше, чем так бодро пропетая прописная истина про любовь!
А еще: диги-дон, диги-дон, колокольчик звенит, этот звон, этот звон о любви говорит! Вот еще какая песенка – значит, и он о любви!
Или русский романс японскому колокольчику не указ? И он звенит о чем-то своем, на своем языке… как и мы, даже в Турции, думаем только о своем и только на своем языке.
2. Борис
«Господи, что же делать?!» – Борис давно научился все читать на лице жены, и сейчас, когда она, о чем-то поговорив с поселковым сторожем, тяжело поднималась на террасу, на ее лице была именно такая смесь озабоченности и отчаяния.
Вечно делает из мухи слона и волнуется из-за любой мелочи. Ему, конечно, ничего не скажет, с нарастающей злобой подумал он, не соизволит. Типа от него толку никакого, что с ним говорить, только «не волнуйся» да «не переживай», а из них шубы не сошьешь.
Шубу Татьяна давно сшила. Не купила, а именно сшила – на заказ, такую, какую хотела. Почему эта пресловутая шуба определила ход их семейной жизни на несколько лет? Борис однажды пытался что-то выговорить о знаменитой шинели – как жалок тот, кто подменяет истинные ценности… но Татьяна взвилась так, что отбила у него охоту проводить литературные параллели.
«Истинные ценности может себе позволить только тот, кому есть что надеть! – сердито закричала она. – И есть что есть! И на что детей растить! А образованность свою… знаешь, что можешь с ней сделать! Никому от нее не жарко, не холодно!»
«Достоевский