Жилище в пустыне (сборник). Майн Рид
и нос были совершенно черные, тогда как грудь и шея – белые, и глаза обведены белыми кругами. Ушки маленькие, густые, усы топорщащиеся и короткий пушистый хвост.
Мех у него густой и длинный, лапы сильные, мускулистые и настолько короткие, что при ходьбе он как будто волочит тело по земле: кажется, что он ползает, а не ходит. Это объясняется его принадлежностью к животным стопоходящим. Его удлиненные ступни были хорошо развиты и снабжены блестящими загнутыми когтями. Во всей повадке его чувствовался хищник.
Это была росомаха – смертельный враг бобров.
На середине плотины она остановилась, положила передние лапы на бруствер из частокола и глины, медленно подняла голову и заглянула в запруду.
Хотя бобры полжизни своей проводят под водой, они лишены способности оставаться в ней подолгу и время от времени вылезают на поверхность подышать воздухом. Бобры уже повысовывали головы в разных местах запруды. Некоторые настолько осмелели, что взобрались на маленькие островки, торчавшие там и сям над водой; животные были вполне уверены, что виверра, будучи плохим пловцом, здесь их не настигнет. Однако никто из бобров не обнаруживал желания вернуться к плотине.
Между тем росомаха как будто перестала поджидать бобров на плотине; она больше не таилась, хотя была отлично видна со стороны запруды. Теперь она зорко огляделась вокруг, точно хотела наметить жертву и предпринять более решительные шаги. Наконец, выработав план нападения, она смело вскочила на парапет и по крыше плотины вернулась к тому месту, откуда пришла. На некотором расстоянии от плотины она остановилась, потом резко повернулась спиной к запруде и исчезла в лесу.
Мне было крайне любопытно, вернутся ли бобры на плотину, и я решил помедлить в своей засаде. Выждав минут пять, я заметил, что некоторые бобры, из тех, что сидели на островках, погружаются в воду и плывут, направляясь в мою сторону. Покуда я наблюдал за ними, внезапно раздался глухой шум в листве возле плотины. Оглянувшись, я увидел росомаху, спешившую к частоколу. Однако вместо того, чтобы, как в первый раз, ползти, крадучись, вдоль бруствера, она схватила своими когтистыми лапами поваленный поперек ручья ствол и вскарабкалась на него, стараясь держаться стороны, противоположной запруде. Ветви этого дерева свисали горизонтально над парапетом. В одно мгновение виверра достигла одной из этих ветвей и, утвердившись на ней плашмя, заглянула вниз.
Но едва утвердилась она на этой новой позиции, как с полдюжины бобров, предполагая, очевидно, что враг далеко, вскарабкались на парапет, щелкая, как раньше, длинными тяжелыми хвостами. Едва они подошли к свисавшей ветке, как росомаха поднялась, насторожилась и приготовилась ринуться на добычу.
Теперь пришла моя очередь: я вскинул карабин и прицелился прямо в сердце зверю. Бобры, ошарашенные громом выстрела, нырнули в воду, а раненая росомаха свалилась с плотины. Я подбежал к ней и ударил ее прикладом; но каково было мое удивление, когда свирепое животное вонзилось клыками