Путь в никуда. Владимир Гайсинский
весь вечер, но Дина была не одна, и потому Жека замешкался. Дина была вместе с Сашкой. Значит, она продолжает встречаться с ним, с тем, кто по определению страны предал ее интересы, с тем, кто бежит туда, на Запад. «Дура, какая же ты дура, – шептал Жека. – Он уедет и бросит тебя, а ты останешься здесь со всеми проблемами, которые тебя ожидают в будущем. Он там будет блаженствовать в неведении, что ты под прицелом спецорганов, а он забудет тебя и твою любовь на второй день отъезда». Нет, он не подошел, он не сказал все это. Почему? Струсил, испугался, что Сашка даст по морде. Нет, понял, что Сашка не такой, что не бросит и не забудет, что любит ее, а она его, и потому верит ему безгранично. «Ладно, – решил Жека, – объяснюсь с ней, когда он уедет».
И вот этот день настал. О том, что Фельдманы уезжают, Жека узнал от Мокея. Оказывается, этот тоже не порвал связи с предателями Родины и даже помогал им распродавать кое-какие вещи на Тезиковке. Стараясь оказаться не замеченным, Жека тоже пришел на вокзал, где семью Фельдманов провожала немногочисленная группа самых отчаянных, которым терять было нечего. Жека спрятался за одним из бетонных столбов, чтобы было удобно наблюдать за провожающими. Сашка был какой-то рассеянный и все время искал кого-то глазами. Наконец, появилась Дина, и Сашка преобразился, он стал улыбаться и что-то говорить ей с жаром, та слушала и молча кивала, наконец, Сашка сжал ее руки и поцеловал их, потом зашел в вагон, и поезд тронулся. Все провожающие потянулись за отъезжающим поездом, махая руками и что-то крича. «Уехал, уехал навсегда. И будет ли возможность встретиться?». Она брела по опустевшему перрону, слезы, которые она с трудом сдерживала при нем, теперь катились из ее прекрасных глаз. Жека видел, как ее хрупкое тело вздрагивает от рыданий, видел ее глаза, наполненные слезами. Он должен, нет, просто обязан подойти и объясниться с ней, он должен сказать, что любит ее и никогда не оставит одну, что уехавший Сашка назавтра забудет о ней, а он здесь, рядом, готовый для нее на все.
Жека вышел из своего укрытия и направился прямо к ней. Она почему-то не удивилась, увидев его, только слезы куда-то исчезли и глаза заблестели ненавистью и презрением к нему: «Ты? Что ты тут делаешь? Может, решил донести и на меня? Так знай, я этого не боюсь. Хотел остаться чистым перед этой властью? Ну и оставайся! Или чем больше сдашь, тем чище будешь?». Жека пытался что-то сказать в свое оправдание, предупредить ее о грозящих ей неприятностях, но она ничего не хотела слушать. «Я не хочу быть такой, как ты, я тебя презираю, не ходи за мной, трус». Жека до боли сжал кулаки: «Эх, была бы ты не девчонка… – подумал он. – Но теперь все кончено, ты горько пожалеешь о своих словах, да будет поздно, слишком поздно». Ничего не ответив, Жека повернулся к ней спиной и быстро зашагал прочь. «Выбросить, выкинуть ее из головы, из жизни, никогда не вспоминать даже ее имя. Ненавижу ее, ненавижу ее дружка Сашку и вообще все это жидовское племя. Прав дядя Леша, все они неблагодарные негодяи, отравляющие нам жизнь, а я, я знаю, как отмстить».
Глава 2
Вот он, последний звонок.