Камера смертников. Василий Веденеев
войны вернули в действующую армию. Теперь он занимает ответственный командный пост.
Бергер примял в пепельнице окурок сигары и тут же достал новую. Обрезая ее кончик, хитро поглядел на хозяина и заметил:
– С мая тридцать седьмого по сентябрь тридцать восьмого Сталин убрал почти половину командиров полков, практически всех командиров бригад и дивизий, всех командиров корпусов, всех командующих войсками военных округов, членов военных советов и начальников политических управлений округов. Следом за ними полетели головы большинства политработников корпусов, дивизий и бригад, около трети комиссаров полков и многих преподавателей высших и средних учебных заведений. Вот что такое политика!
Раскурив сигару, он задул спичку и вопросительно посмотрел на Бютцова. В ответ тот чуть заметно кивнул.
– Налейте мне еще, – попросил оберфюрер. – Вино французское? Нет? Но все равно очень неплохое, я даже не думал, что в России есть такие вина. Похоже на испанское.
– Из Крыма, – пояснил Конрад. – Там роскошные виноградники и знаменитые винные подвалы. Скажите, неужели связанный с нами человек до сих пор остался у Сталина и его окружения вне подозрений? Как они решились выпустить его и направить на фронт?
– От безысходности! – довольно засмеялся Бергер. – Надо воевать, а у них не хватает толковых генералов для командования крупными соединениями. Даже фельдфебелю нужен опыт, а что уж говорить о генерале? У нас он проходит под псевдонимом «Улан», но вам, дорогой Конрад, я могу назвать его настоящее имя…
Стоя под дверями гостиной, Сушков нервно кусал губы: немцы сегодня много выпили, возбуждены удачной охотой и спиртным, говорят громко, почти не таясь – до него ясно доносятся их голоса. То, что он услышал, насторожило и испугало Дмитрия Степановича. Сначала он не собирался подслушивать, просто сидел в прихожей, где ему велел находиться Бютцов, и ждал, когда хозяева насытятся и отправятся либо в постели, приготовленные наверху, либо поедут обратно в город – кто знает, что у них на уме?
В соседней комнате отужинали два здоровенных эсэсовца, приехавшие вместе с берлинским гостем, – и здесь они не расставались с автоматами, а на поясе у каждого висела кобура с парабеллумом. Съев по огромной порции жаркого и выпив бутылку водки, телохранители лениво играли в скат, шлепая истертыми картами по крышке стола. Один из них дал Сушкову пачку сигарет и немецкий иллюстрированный журнал, похвалив произношение переводчика и поинтересовавшись, – уж не жид ли он? Услышав, что нет, довольно осклабился и хлопнул Дмитрия Степановича по плечу тяжелой лапой. Удалось узнать и их фамилии – один Канихен, что приблизительно можно перевести как «кролик», а другой Клюге. Оба на зайчиков не похожи, – рослые, широкоплечие, но глаза не глупо-пустые, а цепкие, внимательные, и это сильно обеспокоило переводчика, заставив быть предельно осторожным.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст