Лесин и немедленно выпил. Евгений Лесин
списан с автора, отражает автора в какой-то определенный момент. Или период. Или отражает какую-то его, пусть даже и характерную, черту. Но не более. Конечно, читателю проще с персонажем, чем с автором. Ведь персонаж ясен, прост, очевиден, персонаж не меняет своих убеждений и не путается в показаниях. А автор бывает и в плохом настроении, и не всегда здоров, всякое может случиться с автором. Герой же уже готов, вылеплен и отлит. Его ничто не поколеблет. Он не свернет. Не одумается. Не разочарует и не разочаруется. С другой стороны, если по-настоящему нравится герой, многое прощаешь и автору. Если отождествляешь себя с персонажем, многое понимаешь и у автора.
Венедикт Ерофеев для многих – свой. Пусть не в доску, но свой. Для того я и пишу, что неплохо съездить если не в Петушки, то хотя бы к памятникам или на могилу. В Петушках, кстати, в местном Доме культуры есть Музей петуха. Птица такая. Замечательная птица. И вот в Музее петуха есть уголок и Венедикта Ерофеева. Хоть он и не уроженец города Петушки. А все равно – самый знаменитый их земляк. Просто потому что прославил данный населенный пункт. Другое дело, что и Кремль, и Курский вокзал, и Садовое кольцо он тоже прославил. Вы ведь тоже, полагаю, когда идете в Кремль, все равно обязательно попадаете на Курский вокзал. Там сейчас все изменилось до неузнаваемости и, как обычно, в худшую сторону, но сам вокзал остался. Электрички до Петушков исправно ходят. Рядом же – Садовое кольцо. А вы разве можете пересечь Садовое кольцо, ничего не выпив? Не можете, конечно, и никто не может. По-моему, такое в принципе невозможно, невообразимо. Абсурдно, я бы сказал.
Помню, провожали мы с поэтом Всеволодом Константиновым другого поэта – Влада Колчигина – куда-то в Харьков. Как раз с Курского вокзала. Проводили, посадили на поезд. Подошли к Садовому кольцу, выпили по глоточку. Смотрим на часы вокзальные. Тогда еще вокзал был виден с Садового. А там – ноль часов, одна минута. А мы, повторяю, уже по глоточку выпили. А тут и новый день наступил. Поэт Константинов мне и говорит человеческим голосом: хорошо, говорит, день начинается.
А ведь и впрямь.
Вот и Ерофеев. Хоть в дни юбилеев, хоть просто так, берите его с книжной полочки и читайте. И день у вас начнется хорошо, и вечер отлично закончится. И утро будет не хмурым, а встретит бодрой прохладой.
Примечание 2016 года.
Опубликовано в журнале «Юность».
Конец примечания.
В поисках рая
Венедикт Ерофеев и др
Венедикта Ерофеева смело можно назвать писателем католическим. Даже мистиком католическим. Несмотря на то что Алексей Лосев, например, утверждал, что «католическая мистика есть, в общем, галлюцинация на почве истерии, то есть прелесть». Да и сам Вен. Вас. уверял, что «мистика всегда шла рука об руку с половой распущенностью».
Все верно – истерическая галлюцинация на почве прелестей половой распущенности, католицизм мистический и мистицизм католический, мракобесие, опиум народа и опиум для народа.
Стоп! Вот оно – самое главное! Опиум народа, т. е. религия, и опиум для народа, т. е. сами знаете что, – не разные ли стороны