К востоку от Эдема. Джон Стейнбек
в тяжелый сон.
– Неужели доктор прописал тебе такую большую дозу? – пробормотал он заплетающимся языком.
– Ты просто не привык, – откликнулась Кэти.
Чарльз вернулся домой в одиннадцать, и Кэти слышала его нетвердые шаги. Пошатываясь, он прошел к себе в комнату, сбросил одежду и улегся в постель. Ворча себе под нос, он повернулся, пытаясь устроиться поудобнее, а когда открыл глаза, увидел у кровати Кэти.
– Что надо?
– А ты как думаешь? Ну-ка подвинься.
– А где Адам?
– Выпил по ошибке мое снотворное. Давай двигайся.
– Я сегодня уже переспал со шлюхой, – сердито засопел Чарльз.
– Ну, ты парень крепкий. Подвинься чуток.
– А как же сломанная рука?
– Не твоя печаль. Я сама о ней позабочусь.
Чарльз неожиданно рассмеялся.
– Вот несчастный придурок, – сказал он, откидывая одеяло, чтобы пустить Кэти к себе в постель.
Часть вторая
Глава 12
Ну вот мы и дошли страница за страницей до великого рубежа, который известен как 1900 год. Очередная сотня лет пронеслась, перемолотая в муку, и все события приобрели определенную окраску, в зависимости от того, как их воспринимали и хотели видеть люди. И чем дальше они уходили в прошлое, тем ярче и значительнее казались. Некоторые мемуары утверждают, то было время, лучше которого мир не знал. Ах, старое доброе время, беззаботное, милое в своей простоте и безыскусности. Как будто тогда не они сами, а время было молодым и не ведающим страха. Старики, не надеющиеся перевалить через порог столетия, смотрели в будущее с неприязнью, так как в мире наступали перемены, и былое очарование уходило в небытие вместе с добродетелью. В разъедаемый ржавчиной мир вползала тревога, и куда подевались хорошие манеры, непринужденность и красота? Все пропало! Настоящие леди исчезли бесследно, да и верить слову джентльмена больше нельзя.
Наступило время застегнутых на все пуговицы ширинок, и мужское стремление к свободе выкипало, словно вода из чайника. Даже детские годы больше не приносят радости – не то что прежде, когда единственной заботой для ребенка был поиск подходящего камешка, не совсем круглого, но непременно плоского, обтекаемой формы. Такой легко завернуть в кусок кожи, отрезанной от старого башмака, и метнуть из рогатки. И куда только подевались все хорошие камешки, куда исчезли былое простодушие и бесхитростность?
Да и память у людей ослабла. А иначе почему ни за что не вспомнить пережитое чувство боли, радости или страсти, от которой перехватывает дыхание? Помнится только, что когда-то их испытывал. Пожилые мужчины смутно припоминают, как осторожно, словно доктора во время приема больных, щупали девочек, но они начисто забыли, да и не желают освежать в памяти едкий привкус душевного волнения, которое охватывает во время приступов юношеской хандры. И тогда падаешь лицом в молодые побеги овса и колотишь кулаками по земле, причитая сквозь рыдания: «О господи!» При виде подобного зрелища постаревшие мужчины обычно говорят: «С какой радости этот мальчишка валяется в траве? Так недолго и простудиться».
Увы, земляника утратила былую