По тропинкам севера. Мацуо Басё
однако его молодые ученики были богаты только талантом. Лишь один из них, Сампу, сын состоятельного рыбника, нашел средство по-настоящему помочь поэту: он уговорил своего отца подарить Басё маленькую хижину-сторожку возле небольшого пруда, который одно время служил рыбным садком. Басё написал по этому поводу: «Девять лет я вел бедственную жизнь в городе и наконец переехал в предместье Фукагава. Мудро сказал в старину один человек: «Столица Чанъань – издревле средоточие славы и богатства, но трудно в ней прожить тому, у кого нет денег». Я тоже так думаю, ибо я нищий»[1]
В стихах, созданных в начале восьмидесятых годов, Басё любил рисовать свою убогую Банановую хижину (Басё-ан), названную им так потому, что он посадил возле нее саженцы банановой пальмы. Детально изобразил он и весь окрестный пейзаж: топкий, поросший тростником берег реки Сумида, чайные кусты, маленький заглохший пруд. Хижина стояла на окраине города, весной только крики лягушек нарушали тишину. Поэт принял новый литературный псевдоним «Живущий в Банановой хижине» и наконец начал подписывать свои стихи просто Басё (Банановое дерево).
Даже воду зимой приходилось покупать: «Горька вода из мерзлого кувшина», – писал он. Басё остро ощущал себя городским бедняком. Но вместо того чтобы скрывать свою нищету, как другие, он говорил о ней с гордостью. Нищета стала как бы символом его духовной независимости.
В среде горожан был силен дух стяжания, мещанского скопидомства, скряжничества, но купцы не прочь были оказать покровительство тем, кто умел их забавлять. Люди искусства сплошь да рядом состояли приживалами при купцах-толстосумах. Находились такие стихотворцы, которые слагали в один день сотни и тысячи строф и этим создавали себе легкую славу. Не в этом видел назначение поэта Басё. Он рисует в своих стихах идеальный образ свободного поэта-философа, чуткого к красоте и равнодушного к жизненным благам… Если тыква-горлянка, служившая в хижине Басё кувшином для рисового зерна, опустела – ну что же: он вставит в горлышко ее цветок!
Но, равнодушный к тому, что больше всего ценили другие, Басё с величайшей требовательностью и заботой относился к своему творчеству.
Стихи Басё, несмотря на предельный лаконизм их формы, никак нельзя рассматривать как беглые экспромты. Это плоды не только вдохновения, но и очень большого, напряженного труда. «Тот человек, который за всю свою жизнь создал всего три-пять превосходных стихотворений, – настоящий поэт, – сказал Басё одному из своих учеников. – Тот же, кто создал десять, – замечательный мастер».
Многие поэты, современники Басё, относились к своему творчеству, как к игре. Философская лирика Басё была явлением новым, небывалым и по серьезности тона, и по глубине идей. Творить он должен был в пределах традиционных поэтических форм (инерция их была очень велика), но ему удалось вдохнуть в эти формы новую жизнь. В свою эпоху он ценился как непревзойденный мастер «сцепленных строф» (рэнку) и трехстиший (хокку), но только последние полностью выдержали испытание временем.
Форма
Басё имеет в виду слова великого китайского поэта Бо Цзюй-и (772–846); Чанъань – столица Танского государства в Китае (VII–IX вв.).