Карл Смелый. Вальтер Скотт
со своим оружием, как Артур Филипсон.
Между тем старый Филипсон думал о других, более серьезных предметах. Он был человек, основательно знающий свет, в котором он играл роль совершенно иную, чем то лицо, за которое он теперь себя выдавал. Старинные воспоминания пробудились в нем при виде забав, которыми он занимался в своей юности. Лай собак, раздающийся в пустынных горах и в темных лесах, которые они теперь проходили; вид молодых охотников, преследующих зверей по утесам и пропастям, которые казались недоступными для ноги человеческой; звуки рогов, передаваемые эхом с одной горы на другую, – все это подстрекало его принять участие хоть в опасной, но благородной забаве, которая после войны в большей части Европы считалась важнейшим занятием в жизни. Но чувство это было мимолетное, и он переключил свое внимание на наблюдение нравов и образа мыслей тех людей, с которыми путешествовал.
Все они, казалось, были такие же откровенные и прямые люди, как Арнольд Бидерман, хотя ни один из них не обладал такой, как он, возвышенностью мыслей и глубокой прозорливостью. В разговорах о политическом состоянии своей родной страны они нисколько не таились, и хотя, кроме Рудольфа, прочие молодые люди не были допущены на их совещания, но это делалось только для удержания молодежи в должной у стариков подчиненности, но не по необходимости от нее скрываться. В присутствии старого Филипсона они свободно рассуждали о притязаниях герцога Бургундского, о средствах, которые имела их страна к поддержанию своей независимости, и о непоколебимой решимости Швейцарского союза скорее воспротивиться всем силам, которые целый свет мог ополчить против него, чем перенести малейшую обиду. В других отношениях виды их казались благоразумными и умеренными, хотя бернский знаменосец и величавый золотурнский гражданин, по-видимому, меньше боялись последствий войны, чем осторожный унтервальденский ландман и почтенный его товарищ Бонштетен, который разделял все его мнения.
Часто случалось, что от этих предметов разговор переходил на другие, менее занимательные для их спутника. Признаки погоды, сравнения плодородия последних годов, лучшие средства для содержания виноградников и для собирания обильнейших жатв и все подобные разговоры, интересные для обитателей гор, мало удовольствия доставляли Филипсону. Несмотря на то что достойный Циммерман, золотурнский гражданин, охотно желал завести с ним разговор о промышленности и об изделиях, англичанин, который производил торг только вещами малого размера и дорогой цены, предпринимая для этого дальние поездки через моря и земли, мало находил, о чем потолковать со швейцарским купцом, торговля которого не простиралась за пределы областей, соседних с Бургундией и Германией, и товары которого состояли из толстого сукна, кож, мехов и прочих таких же простых предметов. Но каждый раз, как только швейцарцы начинали рассуждать о своих ничтожных торговых оборотах или когда заводили разговор о земледелии,