Стратегия Византийской империи. Эдвард Люттвак
схватке это давало им очевидное превосходство над большинством врагов, с которыми они сходились в битве, а наряду с упражнениями в боевых соединениях наделяло византийские войска большей тактической и операционной гибкостью.
Ко всему этому добавлялся высокий уровень большой стратегии Византии, что являлось уже её собственным достижением, а не было наследием прошлого, как фискальная система и римская традиция военной подготовки. В Византии не было ни органов планирования, ни формальных правил принятия решений, ни разработанных установок «национальной стратегии», что было бы чуждо ментальности того времени. Но она обладала культурой стратегического управления государством, возникшей примерно в седьмом веке и развивавшейся впоследствии.
Эта культура включала в себя высокий уровень военной науки, наглядно демонстрируемый дошедшими до нас книгами и руководствами по военному делу, которые до сих пор читаются с интересом. Существовала и солидная традиция разведки, документальных свидетельств о которой сохранилось, естественно, значительно меньше, хотя кое-какие следы её деятельности всё же можно обнаружить. И наконец, наиболее характерный аспект византийской стратегии: различные способы заставить правителей других государств и народов служить целям империи, либо поддерживая мир, либо ведя войны против врагов империи.
Византии приходилось либо выжить за счет стратегии, либо не выжить вообще. Мы уже видели, что Восточной империи как в географическом отношении, так и с противниками повезло куда меньше, чем Западной. Кроме того, она была лишена превосходящих ресурсов, которые единая империя могла развернуть в войне с самыми сильными врагами. Да и одного лишь упорного сопротивления здесь было бы недостаточно. Стойкость в войне вопреки всему часто приводит к самым неожиданным результатам. Случается так, что военные силы, казалось бы, многократно превосходящие врага, оказываются удержаны, обескровлены и в конце концов отражены защитниками, которых поддерживают силы неосязаемые и неодолимые: будь то воинская сплочённость, наличие исключительного предводителя, ревностная религиозная вера, заразительная политическая идеология, будь то просто твёрдая уверенность в себе. В истории Византии есть много эпизодов яростного сопротивления значительно превосходящим силам, столь же замечательных, как битва последнего императора Константина Палеолога 29 мая 1453 г.: имея всего пять тысяч верных ему воинов, он до последней капли крови бился в своём последнем сражении с войсками османского завоевателя Мехмеда II.
Верность, которую императоры умели воспитать в своих войсках, с большим успехом использовалась в бесчисленных сражениях вплоть до самого последнего; однако одним лишь упорным сопротивлением, сколь бы несгибаемым оно ни было, тоже не объяснишь выживание византийцев: ведь им часто приходилось схватываться с врагом, который был слишком силён для того, чтобы можно было долго противостоять ему в одних только оборонительных сражениях.
Лишь