Возвышение Китая наперекор логике стратегии. Эдвард Люттвак
время высказывания о том, что Китаю необходим свой Бисмарк для менее контрпродуктивного ведения внешней политики бьют мимо цели: главной проблемой является не поведение Китая в мире, а увеличение его и так громадного во всех отношениях потенциала.
Пассажиры перегруженного лифта, куда только что зашел огромный «мистер Китай», должны в порядке самозащиты как-то реагировать, даже если он ведет себя не угрожающе, а, напротив, весьма вежливо, но все же при этом неуклонно и быстро увеличивается в размере и вжимает их в стенку кабины. Конечно, в кабине переполненного лифта уже находится еще более толстый и крикливый «мистер Америка», к тому же еще и склонный к проявлению насилия. Однако за десятилетия совместной езды почти все уже смирились с наличием рядом этой шумной туши, просто потому, что они давно едут вместе. Исключение составляют Куба, Иран, Северная Корея и Венесуэла (что, впрочем, уже само по себе свидетельствует о респектабельности мистера Америки). Но самое важное – мистер Америка растет в размерах не так быстро и не подрывает тем самым достигнутые в прошлом модели сосуществования и компромиссы, кроме того, обнадеживает и то, что от него не приходится ожидать неожиданных угроз, так как процесс принятия решений в Америке открыт и демократичен.
Полагаю, теперь очевидно, что предлагаемый здесь подход, сформированный моим личным пониманием механизма взаимодействия силы между государствами – современными или древними – сильно отличается от превалирующей «реалистической» школы. Мой подход откровенно детерминистский. Вместо прагматичных лидеров, стремящихся к достижению своих собственных целей, я вижу политиков, пойманных в ловушку парадоксов логики стратегии, которая диктует им свои собственные императивы, в особенности, когда они считают, что у них есть свобода в выборе средств перед лицом конфликта. Если бы это было не так, то история человечества не представляла бы собой череду преступлений и глупостей.
2. Преждевременная напористость
Надо сказать, что в последнее время Китай неоднократно далеко не по-дружески вел себя со многими странами, а с некоторыми – даже почти угрожающе. Во время финансового кризиса 2008 года имел место неприметный в ту пору процесс, значение которого стало понятно впоследствии: кажущийся упадок «Вашингтонского консенсуса» и кажущаяся реабилитация «Пекинского консенсуса» придали больше смелости китайской правящей элите, спровоцировав настоящий сдвиг ее поведения, ставший заметным в 2009–2010 гг.
Тон и содержание китайских официальных заявлений неожиданно изменились, они стали резкими и напористыми в отношении ряда самых разных вопросов: от финансовой политики до значения западной модели демократии. Особенно поразило то, что неожиданно возобновились «спящие» территориальные ссоры Китая с Индией, Японией, Филиппинами, Вьетнамом – и все это случилось примерно в одно и то же время, что усилило общий эффект. За сменой политики логично последовали и реальные пограничные