США и борьба Латинской Америки за независимость, 1815—1830. Андрей Исэров
из первых и лучших образцов «атлантического подхода» к проблемам данного исследования стала монография Пегги Лисе, где политическое и идеологическое брожение эпохи Просвещения рассматривается в теснейшей связи с развитием мировой торговли в Северной и Южной Америке вплоть до сер. 1820-х гг.[136]
В той же издательской серии, что и исследование Лисе, вышла яркая книга старейшего латиноамериканиста США Джона Джонсона (1912–2004). Автор рассматривает важнейшие внутренние (индустриализация, колонизация Запада, отношение к католицизму и монархии, этнорасовые предрассудки) и внешние (действия Англии и самих латиноамериканских государств) причины, которые влияли на становление политики США в молодых государствах полушария. Задача исследователя – объяснить наступившее к концу 1820-х гг. отчуждение североамериканцев по отношению к южным соседям[137].
В целом же пренебрежение исследователей дипломатической историей США конца XVIII – первой половины XIX вв. ярко выделяется на фоне тех огромных успехов, которые были достигнуты в изучении ранней республики в последние десятилетия. Теперь историки совсем иначе, чем пятьдесят лет назад, представляют молодые Соединенные Штаты. В нашем распоряжении монографии о формировании североамериканского национального самосознания[138], политической экономии[139], «рыночной революции»[140], войне[141], классическом республиканизме и федерализме[142], публичной риторике и идеологии[143].
Особый интерес вызывает изучение «общественного пространства» (public space/sphere, espace publique, Offentlichkeit) ранней республики[144]. В самые последние годы молодые авторы успешно стремятся вписать политическую историю в контекст «общественного пространства», неуклюже окрестив такое направление «новой новой политической историей» (New New Political History)[145]. Хотя это терминотворчество представляется едва ли не рекламным трюком, очевидно, что сфера политического в ранней республике явно выходила за рамки избирательного процесса и властных решений. Подобный подход к внешней политике обещает плодотворные результаты. Серьезное исследование Роберто Романи про европейские трактовки «национального характера» (причины его изменчивости или устойчивости) кажется нам более подходящим для анализа начала межамериканских отношений, нежели «Ориентализм» Эдварда Саида[146].
Подведем итоги. Обзор историографии помогает понять, в каком направлении следует, на наш взгляд, идти исследователям: с одной стороны, нужно теснее связать дипломатическую историю США с «внутренней» (социально-экономической, политической, культурной и интеллектуальной) историей США, а с другой – вписать внешнюю политику республики в самый широкий контекст международного развития в целом, действительно сделав ее частью «международной истории» (International History). Наконец, международные отношения стоит трактовать предельно широко, как действительно отношения народов, а не только правительств.
136
137
138
Особенно:
139
140
141
142
143
144
Термин восходит к немецкому философу, выходцу из Франкфуртской школы Юргену Хабермасу, который обозначил понятием “Offentlichkeit” информационный мир, созданный буржуазией Просвещения. Книга Хабермаса “Strukturwandel der Offentlichkeit” вышла в 1962 г., но была переведена на английский язык только в 1989 г., после чего в кругу исследователей ранней республики начался настоящий взрыв интереса к этой концепции, во многом перекликающейся с понятием «гражданского общества». См., например: Alternate Histories of the Public Sphere (Forum) // William and Mary Quarterly. 3rd series. Vol. 62. № 1 (Jan. 2005). Об информации см.:
145
Beyond the Founders: New Approaches to the Political History of the Early American Republic / Ed. by Andrew Robertson, David Waldstreicher, Jeffrey. Chapel Hill (N.C.), 2004. «Новая новая политическая история» – очевидный ответ на «новую политическую историю» с ее вниманием к количественным методам и статистике.
146