Тибетская книга мертвых (сборник). Глен Мулин
они воспринимают те из них, которые якобы происходили в этот мировой период, как иносказательный образ, в то время как ортодоксальные тхеравадисты трактуют все буквально.
Во всяком случае, буквальная интерпретация Джаттаки, если принять во внимание, что она, с точки зрения эзотеристов, в основном является экзотерическим трактатом, предназначенным для обычных людей[40], выглядит более убедительной, чем то описание рождения Будды, которое дается в «Дулве». Кроме того, поскольку в священных палийских книгах имеется тождественное описание, где используется тот же символ, а именно белый слон с шестью бивнями, это говорит о том, что здесь мы видим пример использования совершенно определенного по своей цели символа, общего как для северного, так и для южного буддизма. Его даже экзотерист будет вынужден интерпретировать только как определенный образ.
Кроме того, поскольку, судя по всему, Джаттака в основном зиждется на популярной интерпретации, возможно, последняя также повлияла и на составление «Бардо Тхёдол». Подобно всем трудам, зародившимся в очень древние времена и затем выросшим путем обычного процесса накопления сходного материала, «Бардо Тхёдол», как доктрина смерти и перерождения, похоже, существовала сначала в неписаном виде, как и почти все священные книги, ныне записанные на пали, санскрите или тибетском, и складывалась на протяжении неопределенного времени. К тому моменту, когда это учение окончательно сформировалось и было записано, оно, вне всякого сомнения, потеряло какую-то часть своей первозданной чистоты. Сам характер и культовое предназначение «Бардо Тхёдол» предполагали влияние на него популярной, или экзотерической, точки зрения. По нашему мнению, она действительно попала под это влияние, что вылилось в попытку добиться невозможного, а именно примирить два этих различных подхода. Тем не менее в этой книге все еще различим и, более того, преобладает ее первоначальный эзотеризм. Возьмем, к примеру, животных, на которых восседают пять дхьяни-будд, которых «Бардо Тхёдол» описывает в соответствии с наукой о символах северного буддизма: лев ассоциируется с Вайрочаной, слон – с Ваджрасаттвой, лошадь – с Ратнасамбхавой, павлин – с Амитабхой, птица шанг-шанг, или гарпия – с Амогхасиддхи. Интерпретируя эти символы, мы обнаружим, что они в поэтической форме описывают особые качества каждого из божеств: лев символизирует храбрость или мощь, а также суверенную власть; слон – неизменность; лошадь – сообразительность и красоту формы; павлин – красоту и силу преображения, поскольку, согласно распространенному поверью, он обладает способностью поедать яд и превращать его в красоту своего оперения; гарпия – величие и победу над всеми стихиями. Также и божества, в конечном счете, олицетворяют определенные бодхические качества Дхармакайи и внеземных сил просветления, эманирующих из них, которым верующий может довериться, зная, что они приведут его к состоянию будды.
В своей интерпретации образов животных, представленных в Сид па Бардо, мы исходили
Здесь снова, в противоположность данной точке зрения, южные буддисты утверждают, что стихотворная часть Джатаки – это наиболее сложная для понимания часть «Сутта Питика», и предназначена для изучения бодхисатвами, а не обычными людьми.