Красные звезды. Александр Зорич
несмотря на все местные катаклизмы!
Дальнейшее заняло буквально доли секунды.
Ток прошиб статую академика насквозь.
Розовый стелларатор со значением дилинькнул, как какой-нибудь камертон, и вдруг исчез в недрах новорожденного, стремительно разбухающего плазмоида.
Вспышка ярче сверхновой прошила все фильтры на стекле моего шлема и резанула по глазам как дуга электросварки. Я цветасто выматерился.
Выматерился и Костя – правда, пожиже.
– Что у вас там происходит?! – раздался в наушниках напряженный голос Чернышёва. – Что-то взорвалось?!
– Ослепли… Кажется.
Зрение вернулось ко мне только через полминуты, которые я никогда в жизни не забуду.
– Костя, ты как? – спросил я. – Восстановился?
– Примерно. Хотя… Как сказать… Не полностью еще… Что это было, а?
– Я думаю, эта модель стелларатора… Ее материал… Как бы помягче выразиться… Был сильно заколдованный… И когда через него ток прошел, сработал примерно как кристалл в лазере.
– Умновато будет, – проворчал Костя.
– Согласен. Сейчас умноватое нам ни к чему.
И в самом деле, мы были на службе, и перед нами стояла задача: спасти людей, пока они все не угорели. Поэтому на физические теории у нас с Тополем времени не было.
Ближайшие двести метров нашего маршрута у меня вопросов не вызывали. Я приказал Чернышёву пролить коридор перед нами пиродепрессантом сквозь пустые оконные проемы. Дожидаться, пока пена осядет и всё остынет, мы с Тополем не стали – костюмы КАЗ давали надежную защиту.
Да, по поводу этих КАЗов надо пояснить. В каждом костюме имелись три так называемых «сердечника»: тепловой, электрический и радиационный. Сердечники вот зачем. Когда вокруг высокие температуры, внутренний объем костюма, пусть он даже сделан из самых тугоплавких материалов, начинает перегреваться – потому что в очаге горения ему некуда стравливать тепло. Из-за этого пожарник вынужден из очага горения бежать как можно быстрее, чтобы не свариться заживо.
Но наши новейшие КАЗы были чудом отечественных технологий. КАЗ стравливал всё лишнее тепло в одну небольшую зону, где тепловая энергия аккумулировалась в особом устройстве – сердечнике. Что при этом происходило с сердечником, почему сам он не перегревался и не расплавлялся в конце концов – я не знаю. Но факт в том, что сердечник отлично поглощал тепло, спасая пожарника от перегрева.
Та же песня – с радиацией. И та же – с высоковольтными разрядами.
Каждый сердечник, конечно, имел свой ресурс, и ресурс этот был конечным. Но, как уверяли нас отцы-командиры, на пару часов работы в жерле извергающегося вулкана наших КАЗов должно было хватить.
Мы с Тополем в бытность свою сталкерами по ползадницы отдали бы за такие чудо-костюмы!
Да только никто наши ползадницы не брал…
В общем, прошли мы через огонь и воду и подступились к медным трубам. В прямом смысле слова: на двадцать метров вперед левая стена корпуса «Т» была вывалена взрывом,