Тревожная осень. Андрей Дымов
открыв дверь, он не успел поздороваться. Аллочка словно ждала его и сразу выпалила:
– 4,42. Почему вы не радуетесь?
Милая, светлая девочка. Он не радовался потому, что на радость не было сил. Просто на долю секунды застыл, готовый расцеловать все веснушки на ее добром лице. Не как мужчина или отец, а как хомо сапиенс, несказанно благодарный другому хомо сапиенс за сопереживание.
– Спасибо, милая Аллочка, – он слышал свой голос, но ему казалось, что говорит кто-то другой. – Спасибо, дорогая. Дай Бог тебе счастья. Ты добрая девочка. Я сейчас приду.
Будто первоклассник, услышавший звонок на переменку, он пулей слетел по лестнице в вестибюль, к ларькам, торговавшим конфетами, и с полным пакетом сладостей вернулся к Аллочке, а затем помчался в больницу к Анне Ивановне. Не выдержал – позвонил ей с дороги.
Влетев в кабинет к урологу, Андрей Семенович буквально припечатал к его столу бумажку с результатом анализа:
– Вот! 4,42.
– Ну ладно, – внимательно изучив результаты анализа, пробурчал уролог. – Я-то хотел отправить вас на биопсию. Агрессивная процедура, скажу я вам. В общем, идите.
Выскочив из его кабинета и поклявшись ни при каких обстоятельствах больше там не появляться, Андрей Семенович отправился на работу.
Через год он повторил анализ: 3,2 мг/л. Успокоился. Не совсем, конечно, но полегчало. Сейчас, спустя еще один год, он решал: ехать сначала на работу, а потом к Анне Ивановне или наоборот? И еще, что за второе облачко его тревожит? Не вспомнить. Ладно, об этом потом.
«У меня все в порядке. Я целый год принимал лекарства, – убеждал он себя, а в голове почему-то вертелось число 2,7».
«Поеду сначала на работу, а потом к Анне Ивановне», – думал Андрей Семенович, открывая дверь машины. Но, едва сел, услышал будто со стороны прозвучавший собственный голос, обращающийся к водителю:
– К Анне Ивановне, Ванечка.
В отделении Анны Ивановны царила напряженная, деловая и немного праздничная атмосфера, как бывает в учреждениях в последний день перед отпуском, особенно коллективным. По привычке энергично шагая, Андрей Семенович прошел в отделение, дошел до сестринского поста и сделал дежурный комплимент насчет стройности ножек медсестре Валечке, хотя мысли его в этот момент раздирались между величиной PSA, которую ему должны были сообщить, и утренним облачком. Он никак не мог вспомнить вторую причину для беспокойства.
И тут он столкнулся лицом к лицу с уже замученной с утра Анной Ивановной. Всех больных нужно было выписать, дать рекомендации по лечению, снабдить рецептами и, что самое важное, напутствовать, ободрить так тепло, как умела делать лишь она. А еще одарить на прощание своей замечательной улыбкой.
Обычно при встрече или телефонном звонке он спрашивал ее: «Как поживаете, Анна Ивановна?» Она ему отвечала: «Потихонечку, Андрей Семенович. А как вы себя чувствуете?» И только после этого у них начинался серьезный разговор. Но сегодня, то ли Анна Ивановна торопилась, то ли по другой причине, она без вступления