Любви подвластно все. Джулия Энн Лонг
за ней. – Все-таки забавно… Ведь совсем недавно мы с модисткой говорили о нем.
Они остановились перед картиной. Печально известный пират стоял, торжествуя, на палубе корабля, наступив обутой в сапог ногой на грудь человека, очевидно дрожавшего от страха. Волосы пирата развевались на ветру подобно флагу, и был явственно различим, даже несмотря на скрывавшую лицо черную маску, проницательный взгляд синих глаз. Левой рукой он держал саблю у горла своей жертвы, и именно эта рука, а также синие глаза, являлись теми отличительными признаками Кота, в отношении которых была солидарна вся Европа. «Его глаза цвета самого зла!» – заявил один из выживших, и эти слова всегда забавляли Оливию, поскольку у нее у самой глаза тоже были синие. Этот же человек утверждал, что ужасный пират говорит как джентльмен. И он же сообщил, что Кот был левша – по крайней мере, пользовался левой рукой, когда орудовал саблей. А один купец заявил, что подстрелил пирата. Но Кот продолжал нападения на корабли, так что было ясно, что убить его не удалось.
– Великолепный эстамп, – заметил Ланздаун. – А этот человек… Он, конечно же, преступник.
– Да, верно. Но он почти уничтожил незаконную треугольную торговлю, насколько мне известно, – проговорила Оливия.
– Порой даже паразиты могут приносить пользу, – сказал Ланздаун. – Между прочим, о нем давно уже ничего не слышно. Возможно, кто-то наконец пробил в перестрелке черное сердце.
– Наверное, такова участь любого пирата, – согласилась Оливия, повторяя то, что уже говорила в беседе с мадемуазель Лилетт.
Она слегка нахмурилась, разглядывая пирата в маске. Он выглядел забавно зловещим, но не более того. Значит, ее братьев встревожило совсем не это.
– Может, теперь пойдем, Оливия? – предложил Колин, подошедший сзади.
Она обернулась и хмуро посмотрела на брата. Затем снова стала осматриваться, однако не видела в салоне ничего, кроме других посетителей – хорошо одетых и вроде бы вполне респектабельных.
«Как странно…» – подумала Оливия. И в тот же миг заметила ряд ярких эстампов, висевших у верхней полки на дальней стене. Но художника можно было узнать даже с того места, где она стояла.
– Новая серия Роулендсона! – радостно воскликнула Оливия.
Новые гравюры Роулендсона всегда оказывались восхитительным сюрпризом. Этот художник обладал даром поражать лондонцев остротой взгляда и язвительным остроумием.
И вот тут-то ее братья замерли – стояли абсолютно неподвижные и безмолвные, как будто им предстояло стать свидетелями казни.
И Оливия все поняла, когда подошла достаточно близко, чтобы прочесть надпись под гравюрами – она сразу бросилась ей в глаза: «Легенда о Лайоне Редмонде».
По-видимому, мистер Пиклз оказался весьма предприимчивым человеком, раз сумел подрядить Роулендсона выполнить эту работу. Оливия подошла поближе, и Ланздаун тотчас последовал за ней.
На первом эстампе был изображен мужчина с густой прядью темных волос, падавших на одну бровь, и пронзительным