Нормально всё. Аида Павлова
мечтательно отвечаю я.
Таня смеется. Она думает, что я шучу. А я-то не шучу.
– Нет, тут я ничего не буду, да и тем более я только что поела отменных тефтелей, – заявляю я, и посетители за соседним столиком недобро косятся в мою сторону.
Таня хмыкает и уходит к прилавку, чтобы заказать мерзкое соевое мясо со склизкой подливой цвета дерьма и желтым рисом. Я вообще не понимаю, как можно есть подобное, и от этого начинаю злиться. Вокруг меня сидят разнообразные странные личности вроде тетки с выбритыми висками и бедненьким жиденьким хвостиком серых волос. На ней длинная юбка в пол зеленого цвета, на юбке узор из оранжевых солнц. Тетка страдает лишним весом, не иначе сильно налегает на сою, ее лицо похоже на яичницу-глазунью, – простое и ничего не выражающее. Я ловлю себя на мысли, что уже три минуты наблюдаю, как она поглощает нечто серо-коричневое из одноразовой тарелки, и фантазирую, как было бы хорошо и приятно сейчас размазать эту жижу по ее дебелой роже.
Но вот возвращается Таня. Она наклоняется ко мне:
– Катюш, такое дело. У тебя не будет взаймы пятидесяти рублей? А тот тут не принимают карты…
Я рассеяно киваю головой и даю ей в долг полтинник. Ха! В долг! За два года нашего знакомства Таня таким образом выцепила из меня, наверное, тысяч пять, если не больше, – это была ее излюбленная манера ходить на обед, цапая, то полтинник, то сотку. Но я не обращаю внимания. Да хрен с ней! Пусть давится своей соей.
Таня поглощает варево, а я разглядываю ее новый шерстяной пуловер. От него не пахнет секондом, и я решаюсь сделать комплимент:
– Отличная кофта, тебе идет!
– Ой, спасибочки! С маман ездили в выходные в торговый центр, раскрутила ее на пару свитеров. Хотела еще затащить ее в «Тимберлэнд», но она устала и не пошла. Мы разругались, это был ужасный вечер! Я приехала домой, измотанная, у меня будто бы высосали все силы. Знаешь, такая энергетическая пустота. Я упала на свой диванчик и лежала с закрытыми глазами, наверное, часа три. А потом ко мне просто из ниоткуда начала приходить музыка! Это было потрясающе! Она наполняла меня, словно это Вселенная говорила со мной. Я успокоилась, перезвонила маман, та извинилась передо мной и обещала перекинуть мне бабло на карту, чтобы я уже сама купила себе ботинки.
– А что с музыкой? – интересуюсь я.
– А? С музыкой… – Таня пожимает плечами, – да пока я звонила маман, пока мы с ней трепались, все это волшебство куда-то делось. Ушло в свое небытие!
– Жаль, – комментирую я, хотя мне совсем и не жаль, – ты могла бы записать хотя бы мелодию. Ты же все-таки музыкант.
Таня в двадцать лет училась три месяца в музыкальном колледже, но бросила, так как преподаватели не видели в ней талант, который, несомненно, имелся, по ее горячим уверениям. Себя она считала моей коллегой, и, скорее всего, общалась со мной только из ощущения сопричастности