Призыв времени. Виктор Князев
(как и все, что касалось внутренней политики СССР) оказался ложью. Равенство в понятиях «все вокруг колхозное» и «все вокруг мое» допускалось только в песнях. На деле те же колхозы принадлежали государству, как и вся «общенародная» собственность. Но что такое государство? Государство не безлико. Оно представлено, прежде всего, первыми лицами, потом вторыми, третьими и т. д. То есть, номенклатурой. Главными кадрами. «Кадры решают все», – говорил Сталин. И был прав. Они все и решали. Прежде всего их волновал главный вопрос – как не обидеть себя, свои семьи, свои кланы. И не обижали. То есть, при малейшей возможности обращали «общенародную» собственность в свою, «кровную», ничем не отличимую, по сути, от частнокапиталистической. Сталин сам «позаботился» о том, чтобы идейные ленинцы, революционеры-бессребреники не путались под ногами. Мумию Ленина в мавзолее и революционные идеалы оставили для того, чтобы дурить головы народу. А среди номенклатуры закономерно возобладали весьма приземленные настроения.
Тащить «в свою пещеру» все, что плохо лежит, в принципе, желание естественное. «Шкурное» чувство частной собственности заложено в натуре человека. А был ли ты первым секретарем одной из азиатских ССР, на «шалости» которого Сталин закрывал глаза, был ли ты руководителем «народной» Румынии Чаушеску (имевшим дворцы и богатства, которым могли бы позавидовать некоторые короли и принцы) или каким другим «ответственным» кадром – это уже второстепенные вариации.
В любом случае и «верхи», и «низы» занимали свое положение. А, значит, между капитализмом и социализмом принципиальной разницы нет.
Первая мировая война и революционные потрясения не образумили Европу. Желание лучшей жизни за чужой счет не рассеялось за полтора десятилетия, прошедшие от заключения Брестского мира. «Низы» Германии жаждали получить, наконец, светлое будущее. А правившие «верхи» не смогли ничего противопоставить агрессивным обещаниям Гитлера это будущее предоставить. Национал-социализм стал как бы запоздалым продолжением германской революции. И типичной разновидностью социализма.
Всякая революция – это этап, очередной апогей бездуховности. И жуткий эксперимент дьявола в создавшихся «благоприятных» условиях.
А обстановка в Европе первой трети XX века была настолько благоприятна, что дьявол сумел реализовать одновременно две модели социализма, расположенные практически бок о бок, разделенные всего-то границами одной страны. И если в СССР восторжествовал социализм с коммунистической идеологией, то по другую сторону Польши он имел «ореол» национального превосходства. По замыслу дьявола эти две системы должны были схлестнуться в смертельной схватке. И та, которая окажется сильнейшей, должна была распространить свое влияние на весь мир.
Без страшных жертв, как мы знаем, не обошлось. Но, слава Богу, фашизм был сломлен. А коммунистическое