Олимп. Дэн Симмонс
вырос до пятнадцати футов – придавила ее к широким доскам. Борода колола и царапала нагую грудь, а макушка с налипшими от пота волосами прижималась к щеке.
Тут белорукая подняла тонкий палец, в накладном ногте которого коварно прятался крохотный шприц, вмонтированный искусным Гефестом. Гера отвела прохладной ладонью волосы от мужниной шеи, выбросила иголку и активировала устройство. Еле слышное шипение заглушили прерывистые вздохи Громовержца и барабанный бой божественных сердец.
Наркотик именовался Неодолимым Сном и оправдывал свое название в течение первых же микросекунд.
Миг – и Кронид оглушительно захрапел, пуская слюни на докрасна исколотую грудь жены. Только нечеловеческая сила помогла обитательнице Олимпа оттолкнуть его, вытащить из теплых складок своего тела размягчившийся член и выскользнуть на волю.
Неповторимое платье, сшитое руками Афины, было разорвано в клочья. Исцарапанная, избитая до синяков Гера чувствовала себя ничем не лучше: казалось, у нее ныл каждый мускул внутри и снаружи. Поднявшись, она ощутила, как по ногам обильно стекает божественное семя, и насухо вытерла его обрывками загубленного платья.
Пояс Афродиты уцелел. Отыскав его, белорукая вышла в комнату для одевания рядом с хозяйской опочивальней, той самой, где стояла знаменитая супружеская кровать с подножием из обтесанного ствола несрубленной оливы и рамой, окованной золотом, серебром и слоновой костью, а после обтянутой бычьими ремнями, окрашенными в яркий пурпур, на которых лежали мягкие руна и пышные покрывала. В отделанных камфорным деревом сундуках подле ванны Пенелопы Гера нашла уйму разных одежд и принялась вытаскивать их одну за другой. Размеры у женщин почти совпадали, а кое-где богиня легко могла подогнать фигуру под фасон. В конце концов белорукая остановила выбор на шелковой сорочке персикового цвета с узорно вышитым поясом, который поддержал бы помятую до кровоподтеков грудь. Но прежде чем облачиться, она кое-как помылась холодной водой из котлов, приготовленных недели назад для ванны, что так и не дождалась хозяйку.
И вот уже одетая Гера вернулась, осторожно ступая, в столовый чертог. Прямо перед ней на длинном столе возлежал бородатым лицом вниз обнаженный бронзовый великан и храпел во всю мочь. «Интересно, могла бы я сейчас убить его?» Не в первый, да и не в тысячный раз задавалась царица подобным вопросом, глядя на спящего повелителя и слушая переливы, рождаемые его носоглоткой. Скольких жен – и бессмертных, и кратковечных, давно истлевших и еще не рожденных на свет, – осеняла подобная мысль, похожая на тень черной тучи, скользнувшая по скале? «Если б это было возможно, смогла бы я? Подняла бы руку?»
Оставив бесплодные рассуждения, богиня приготовилась квитироваться на Олимп. До сих пор сюжет разворачивался в точности как она загадала. Колебатель земли Посейдон с минуты на минуту воодушевит Агамемнона с Менелаем на решительные действия. Через несколько часов, а то и меньше, Ахиллес найдет позорную гибель от рук простой женщины, пусть и амазонки, когда