Большие надежды. Чарльз Диккенс
и увидел, что мой хлеб исчез.
Изумление и ужас, изобразившиеся на лице Джо, когда он, не успев донести ломоть до рта, впился в меня глазами, не ускользнули от внимания моей сестры.
– Что там еще случилось? – сварливо спросила она, отставляя свою чашку.
– Ну, знаешь ли! – пробормотал Джо, укоризненно качая головой. – Пип, дружок, ты себе этак и повредить можешь. Он где-нибудь застрянет. Ты ведь не прожевал его, Пип.
– Что еще случилось? – повторила сестра, повысив голос.
– Я тебе советую, Пип, – продолжал ошеломленный Джо, – ты покашляй, может хоть немножко да выскочит. Ты не смотри, что это некрасиво, ведь здоровье-то важнее.
Тут сестра моя совсем взбеленилась. Она налетела на Джо, схватила его за бакенбарды и стала колотить головой об стену, а я виновато взирал на это из своего угла.
– Теперь ты, может быть, скажешь мне, что случилось, боров ты пучеглазый, – выговорила она, переводя дух.
Джо рассеянно посмотрел на нее, потом так же рассеянно откусил от своего ломтя и опять уставился на меня.
– Ты ведь знаешь, Пип, – торжественно произнес он, засунув хлеб за щеку и таким таинственным тоном, словно, кроме нас, в комнате никого не было, – мы с тобой друзья, и не стал бы я никогда тебя выдавать. Но чтобы так… – он отодвинул свой стул, посмотрел на пол, потом опять перевел глаза на меня, – чтобы враз проглотить целый ломоть…
– Опять глотает не прожевав? – крикнула сестра.
– Ты пойми, дружок, – сказал Джо, глядя не на миссис Джо, а на меня, и все еще держа свой кусок за щекой, – я в твоем возрасте и сам так озорничал и много мальчишек видел, которые этакие штуки выкидывали; но такого я сроду не запомню, Пип, и счастье еще, что ты жив остался.
Сестра коршуном налетела на меня и за волосы вытащила из угла, ограничившись зловещими словами:
– Открой рот.
В те дни какой-то злодей-доктор воскресил репутацию дегтярной воды как лучшего средства от всех болезней, и миссис Джо всегда держала ее про запас на полке буфета, твердо веря, что ее лечебные свойства вполне соответствуют тошнотворному вкусу. Этот целительный эликсир давали мне в таких количествах, что, боюсь, порою от меня несло дегтем, как от нового забора. В тот вечер, ввиду серьезности заболевания, дегтярной воды потребовалась целая пинта, каковую в меня и влили, для чего миссис Джо зажала мою голову под мышкой, словно в тисках. Джо отделался половинной дозой, которую его, однако, заставили проглотить (к великому его расстройству, – он размышлял о чем-то у огня, медленно дожевывая хлеб), потому что его «схватило». Судя по собственному опыту, могу предположить, что схватило его не до приема лекарства, а после.
Укоры совести тяжелы и для взрослого, и для ребенка; когда же у ребенка к одному тайному бремени прибавляется еще и другое, спрятанное в штанине, это – могу засвидетельствовать – поистине суровое испытание. От греховной мысли, что я намерен обокрасть миссис Джо (что я намерен