Разрыв во времени. Дженет Уинтерсон
в дыру во времени, где два разных потока сливаются воедино. Моя спина распрямилась, шаг сделался легче. Я был молодым человеком, женатым на красивой девушке, и вдруг мы с ней стали родителями.
– Придерживай маленькому головку, – сказала она, когда я нес его на руках. Новая жизнь у меня в объятиях.
Всю неделю после его рождения мы с женой не вставали с постели. Мы спали и ели в кровати, а наш ребенок лежал между нами. Всю неделю мы просто смотрели на него и никак не могли налюбоваться. Мы его сотворили. Без образования и опыта, без университетских дипломов и научных бюджетов, мы сотворили человеческое существо. Что это за безумный, отчаянный мир, где мы творим человеческие существа?
Не уходи.
Что вы сказали, мистер?
Прошу прощения, я замечтался.
Какая славная у вас малышка.
Спасибо.
Женщина проходит мимо. Я вдруг понимаю, что стою посреди людной улицы со спящим ребенком на руках и разговариваю сам с собой. Но я разговариваю не с собой, а с тобой. До сих пор. Всегда. Не уходи.
Понимаете, что я имею в виду, когда говорю о памяти? Моей жены больше нет. Ее уже не существует. Ее паспорт был аннулирован. Банковский счет закрыт. Кто-то другой носит ее одежду. Но в моих мыслях она жива. Если бы она никогда не жила на свете, а жила лишь в моих мыслях, меня отправили бы в дурку с бредовым расстройством. А так я просто скорблю.
Я понял, что значит скорбеть: жить с кем-то, кого больше нет.
Где ты?
Рев мотоцикла. Машины, в которых играет радио. Детишки на скейтбордах. Лает собака. Разгружают машину доставки. Две женщины спорят на тротуаре. Все вокруг говорят по мобильным. Парень орет в мегафон: «НИЧЕГО НЕ ОСТАНЕТСЯ».
Ну и ладно. Забирайте все. Машины, людей, товары на распродаже. Пусть не останется ничего, кроме земли у меня под ногами и неба над головой. Выключайте все звуки. Стирайте картинки. Пусть ничего не останется между нами. Увижу ли я, как ты идешь мне навстречу под конец дня? Как это бывало прежде, когда мы оба с тобой приходили домой с работы, смертельно уставшие? Подними голову и увидишь меня, мы увидим друг друга, сперва далеко, а потом – все ближе и ближе. Твоя душа вновь в человеческом облике. Атомы в форме твоей любви.
– Это ничего, – сказала она, когда узнала, что умирает.
Ничего? Но тогда весь мир со всем, что в нем – ничто, и небо – ничто, и земля, и твое тело – ничто, и то, как мы занимались любовью – ничто…
Она покачала головой.
– Смерть – ничтожная часть моей жизни. Какая мне разница? Меня просто не будет.
– Но я‑то буду, – сказал я.
– В том-то и ужас, – сказала она. – Если бы я могла пережить свою смерть для тебя, я бы пережила.
«ТОТАЛЬНАЯ РАСПРОДАЖА. ПОЛНАЯ ЛИКВИДАЦИЯ. НИЧЕГО НЕ ОСТАНЕТСЯ».
Так уже ничего не осталось. Я подхожу к больнице. Вот оно, «окно жизни». Девочка у меня на руках просыпается. Я чувствую, как она зашевелилась. Мы смотрим друг на друга. Ее зыбкие голубые глаза находят мой сумрачный взгляд. Она поднимает