Последнее дело Даймонда. Питер Лавси
по-вашему, находилась все это время жена?
– Навещала друзей. У нее множество знакомых в Лондоне и Бристоле.
– То есть она не работает?
– Как говорится, на покое.
– Кем говорится?
– Безработными актерами.
– Вот как… – Неожиданно Даймонд вспомнил на скольких могильных камнях читал слова: «Покойся с миром».
Джекман, видимо, что-то почувствовал, потому что решил уточнить:
– Джерри была полтора года вне обоймы. После того как распростилась с Би-би-си, снялась в паре рекламных роликов, но телевизионная работа иссякла.
– Почему? Ее воспринимали только как Кэндис Милнер?
Джекман кивнул:
– И это тоже. Но также потому, что она не получила специального актерского образования. Еще училась в школе, когда ей предложили роль. – Профессор понял, что можно уйти от переживаний настоящего в прошлое, и не преминул воспользоваться возможностью. – То, как ее отобрали, – мечта каждой школьницы. Режиссер заметил в толпе в Уимблдоне. Пришел посмотреть теннис, а любовался Джерри. На вид она была именно такой, какой он задумал персонаж юной девушки в «Милнерах». Исключительно красивой. Помните слезливые сцены в голливудских мюзиклах, когда герои Фреда Астера говорят: «Леди, мне безразлично, кто вы такая. Вы мне нужны для моего шоу»? Нечто подобное произошло с Джерри, когда ей было восемнадцать лет. Роль подправили в соответствии с ее характером, и она играла саму себя. Имя было у всех на слуху, но оборотной стороной медали стало то, что она не могла найти себе другую роль.
– Это ее угнетало?
– Поначалу нет. Съемки в мыльной опере, серии которой выходили дважды в неделю, требовали серьезной отдачи сил: заучивание текста, репетиции, запись. Плюс присутствие на открытиях субботних церковных праздников и игры в прятки с репортерами скандальных изданий. Джерри не очень расстроилась, когда ее персонаж исчез из сценария.
– Когда это случилось?
– Два года назад.
– Сколько же времени она играла эту роль?
– Начала в восемнадцать лет, а когда персонаж убрали, ей исполнилось тридцать один год. Бедняжка Джерри! Это было для нее словно гром среди ясного неба. Первый звоночек прозвучал, когда она прочитала в сценарии, что Кэндис садится в самолет, он терпит крушение в Альпах и никого из пассажиров не остается в живых. Я помню, как Джерри разозлилась. Сражалась как тигрица, чтобы защитить свою роль. Но режиссер заявил, что больше нет возможности делать вид, будто она инженю. И Джерри повернулась к Лондону спиной.
Джекман рассказывал с сочувствием, но в то же время в нем чувствовалась нотка отстраненности, словно его жалость была не настолько глубока, как он старался показать. Это не укрылось от Даймонда, который прекрасно улавливал фальшь. Дело оказалось не настолько запутанным, как он сначала представлял. Суперинтендант рассчитывал вскоре разгадать загадку.
Он больше не стал вникать в семейную историю – достал из кармана рисунок выловленной в озере женщины, развернул его и протянул профессору:
– Вот